— Я поклялся генералу Куэсте на его шпаге, что мы возьмем и удержим город либо умрем… Наши планы были так искусно разработаны и подготовлены к исполнению, и вот наш человек в городе так не вовремя отдает концы…
— Ваши планы — дрянь и чушь! — резко вступил старый маркиз. — От ваших планов получатся только дыры в ваших черепах!
Дубильная Бочка уставился на него — более ошеломленно, чем гневно.
— А откуда вы знаете наши планы?! Я не позволял звонить о них по улицам!
— Отец Амбросий вызвал меня, когда ему стало плохо и он понял, что может умереть, — спокойно пояснил маркиз. — Дело, которое вы ему доверили, должен завершить я. Но ваш замысел плох, и я говорю вам в лицо, полковник Сарачо: вы мало смыслите в военном искусстве!
— Зато уж вы смыслите, я знаю! — зло зарычал Дубильная Бочка. — Вы уж скушаете город, как яблочный мусс…
— Стоп! Вы зарыли под городской стеной ящик пороху, прикрытый мешками с песком и снабженный фитилем? Так? И священник ночью должен был его поджечь и сделать брешь в стене?
— Да, — подтвердил полковник. — Иначе укрепления не преодолеть. Город выдержит самый жестокий обстрел: его крепостные стены неимоверно толсты, ведь, говорят, его построили еще пять тысяч лет тому назад Геркулес вместе со святым Иаковом…
— Да, ваши познания в истории достойны удивления, — издевался в свою очередь маркиз, — но вы об одном не подумали, полковник Сарачо, — что французы, как придут в город, немедля арестуют всех попов и монахов… Их запрут в монастыре или одной из церквей под сильной охраной, перед воротами установят заряженные — наготове — орудия и никого не выпустят наружу без обыска. А там еще и понастроят внешних укреплений… Об этом вы думали, полковник Сарачо? И даже повезло бы священнику взорвать заряд — этого мало! Там ведь будет целый нассауский полк и один или два батальона гессенцев, которые вчера разбили вас в открытом поле; а у вас — что? Куча плохо обученного сброда людей, из которых никто не хочет повиноваться, а каждый норовит командовать…
— Верно! Верно! — нетерпеливо вскричал Сарачо. — Но мои люди ловки и отважны, и мы свалили бы этого немецкого колосса, захвати только его врасплох…
— Вы в этом уверены? — усмехнулся маркиз. — Как только грянет взрыв, по всем улицам Ла Бисбаля просвистят рожки, и немцы побегут к своим орудиям. Два залпа картечью — и ваше дело кончено, милейший! Обдумали вы эту возможность, полковник Сарачо?
Дубильная Бочка не нашел ответа и молчал, кусая палец.
— А если кому-то из ваших людей удастся, — продолжал маркиз, прорваться в город, так из-за всех углов, из зарешеченных окон и подвалов их будут расстреливать, как кроликов. Потому что горожане Ла Бисбаля настроены в пользу французов. Вы сами в этом виноваты. Ваши герильясы разорили их виноградники, рубили на топливо оливковые деревья, отбирали баранов в окрестных деревнях… А недавно расстреляли двух молодых парней из Ла Бисбаля, которые не хотели отдать вашим повозку!
— Это так. Да, точно, — включился один из рядовых герильясов. — Город — против нас. Мужчины смотрят со злобой, женщины поворачиваются к нашим спиной, даже собаки на нас бросаются…
— А хозяева погребков дают нам самое кислое вино, — вставил другой.
— Но овладение Ла Бисбалем имеет для нас чрезвычайное значение по оперативным соображениям, — сказал английский капитан. — Если французы удержат город, они могут в любой момент ударить во фланг или с тыла при любом маневре главных сил генерала Куэсты в этих горах…
— Значит, генерал должен усилить нас. У него же есть в резерве два полка — «Принцессы» и «Санта Фе», да еще три эскадрона полка конницы «Сант-Яго». Он должен…
— Не даст вам Куэста ни пушки, ни повозки и ни единого стрелка! Он и сам в нелегком положении — его теснят главные силы Сульта, две дивизии… И кроме того, вы же знаете: один баран не поможет другому! Что же будем делать, полковник?
— Я бы должен вам ответить, да и сам не знаю… — признался Дубильная Бочка ворчливым тоном, разглядывая обкусанные ногти. А герильясы вокруг них начали глухо шуметь и роптать, видя своих командиров в растерянности и явном несогласии между собою.
Кто-то даже выкрикнул, что пора кончать с войной, идти по домам, другие сразу одернули его; кричали, что домой они не пойдут, им неохота таскать дрова своим бабам, пока где-то еще сражаются за Испанию.