— Недееспособным, — с виноватой улыбкой подтвердил Вулли.

— Таким образом, этот муж сестры сохранил право распоряжаться вкладом, пока Вулли не станет дееспособным или не умрет, — неважно, что случится раньше.

Я покачал головой.

— И еще называют доверительным управлением.

— Но это дело Вулли, Дачес. К тебе это какое имеет отношение?

— К нам, Эммет. К нам имеет отношение.

Я придвинул свой стул к столу.

— У Вулли и его семьи есть дом на севере штата Нью-Йорк.

— Дача, — сказал Вулли.

— Дача, — исправился я. — Время от времени семья собирается там. Ну вот, во время депрессии, когда стали лопаться банки, прадед Вулли решил, что больше не может вполне положиться на американскую банковскую систему. И на всякий случай спрятал полтораста тысяч долларов наличными в сейф на даче. Но что интересно — даже можно сказать, судьбоносно — этот доверительный фонд Вулли составляет сейчас почти точно сто пятьдесят тысяч долларов.

Я помолчал, чтобы до них дошло. Потом посмотрел на Эммета.

— И поскольку Вулли человек великодушный и скромный в своих потребностях, он предложил: если ты и я поедем с ним в Адирондакские горы и поможем овладеть тем, что принадлежит ему по праву, то он разделит добытое на три равные части.

— Сто пятьдесят тысяч долларов разделить на три, будет пятьдесят тысяч долларов, — сказал Билли.

— Точно, — сказал я.

— Все за одного, один за всех, — сказал Вулли.

Я откинулся на спинку; Эммет смотрел на меня. Потом повернулся к Вулли.

— Это была твоя идея?

— Это была моя идея, — подтвердил Вулли.

— И ты не вернешься в Салину?

Вулли положил руки на колени и помотал головой.