Наконец, принцесса улыбнулась и спросила:

— Ты — принц, который продирался сквозь леса и горы, чтобы меня спасти?

— Я еще не совсем принц, — отвечал Питер. — Но уже наполовину им стал.

— Одет ты как принц.

— Да, и мой наряд с каждым днем становится все лучше. Как тебе нравится моя шляпа? Со страусиным пером?

— Шляпа замечательная. Как хорошо, что перья именно страусиные. У некоторых принцев на шляпе перья цапли. Камилла, моя служанка, объяснила мне, что из-за этих перьев цапель убивают, и я поклялась, что никогда не буду иметь дело с тем, кто носит перья цапли. А теперь расскажи мне о себе.

Питер рассказал ей, как он жил с Кривым Миком, и как он отправился спасать Прекрасную Принцессу. Рассказал о Серой Шкурке и ее волшебной сумке. Он говорил и говорил, а принцесса слушала, подавшись вперед и боясь пропустить хоть слово. Рассказ Питера чрезвычайно ее изумил, а когда она услышала, как Питеру пришлось ради нее бросить Серую Шкурку, она вскочила и воскликнула: «Мы должны ее снасти!» А подумав, добавила: «Но я ведь здесь в заточении и выхожу отсюда только под охраной. Все равно я что-нибудь придумаю, надо только чуточку потерпеть».

— Можно и потерпеть, лишь бы быть уверенным, что ей ничто не грозит, — сказал Питер.

— Ей ничто не будет грозить, — пообещала принцесса.

— А почему тебя держат как в тюрьме? — спросил Питер. — Я ведь пришел спасти тебя. Я должен знать твое имя и вообще все о тебе.

— Меня зовут Лована. Тебе нравится? На языке аборигенов оно означает «первая дочь».

— По-моему, чудесное имя.

— Мне тоже нравится.

— Расскажи о себе еще.

— О, мне столько надо тебе рассказать! Как замечательно, когда есть кому рассказывать. Сначала я расскажу, как я ощущаю мир.

И она поведала Питеру о том, что мир полон тайн и красоты, о том, что ей хочется окунуться в него, словно сразу за окном начинается волшебный бассейн.

— Я знала, что только в юности можно открыть свою душу внешнему миру, — говорила принцесса. — Мне хотелось все подержать в руках, прислониться щекой ко всему, что растет. Но в юности надо и учиться. Меня заперли в четырех стенах и не давали смотреть, как в лесу растут орхидеи. Мне пришлось склоняться в этой комнате над книгой и учиться, но страниц я почти не видела — мысленно я танцевала среди деревьев и подбрасывала в воздух цветы. И вот король и королева — а они очень строгие родители — решили не выпускать меня отсюда, пока я не сдам экзамены и не получу матрикул, и каждое утро они читают мне нотации. Кривой Мик читает тебе нотации?

— Нет, — ответил Питер. — Он меня любит. Он ни за что не стал бы так делать. Когда я был маленьким, он показал мне всех птиц в лесу, всех зверей, все цветы. О жизни в буше я узнал все, что мог. Потом он читал мне книги обо всем на свете, а когда я подрос, я стал читать сам. Вот так я и выучился.

— Мой папа все делает иначе, — сказала Лована. — Он любит стоять надо мной и говорить: «Я не желаю, чтобы моя дочь была более невежественной, чем другие девочки. Все дети в моем замке сдали экзамены и получили матрикул. Мне хочется тобой гордиться, а когда другие говорят мне, что их дочки уже сдали экзамены, мне от стыда некуда глаза девать. Я хотел бы иметь право ответить им, что моя дочь тоже получила матрикул. Как ты сможешь существовать в этом мире, если не будешь знать больше других? Твоя беда в том, что ты ленива и не хочешь заниматься. Мы с твоей матерью не можем на равных общаться с другими людьми, зная, что у нас глупая дочь. Как только ты сдашь экзамены, я тебя освобождаю. А до тех пор принцам и рыцарям бесполезно добиваться твоей руки. Я поставлю перед ними невыполнимые задачи и отрублю им головы».

«Именно так, — говорит и моя мать — королева. — Подумать только, дочь сэра Реджинальда Малтраверса уже получила матрикул, а ей всего пятнадцать лет! И теперь весьма состоятельный принц предлагает ей руку и сердце. А он принадлежит к одной из лучших семей».