Одобрительный взгляд Гранта, который Джоанна поймала, спускаясь по лестнице, говорил о том, что ее старания не пропали даром. Вся она — от только что вымытых пушистых волос до великолепных туфель на высоких каблуках, в огненном шелковом платье, которое подчеркивало ее стройную фигуру, — замечательно оттеняла мужественный облик Гранта в черном смокинге. Он взял ее под руку, и Джоанна затрепетала от его прикосновения.

— Прекраснейшая из прекрасных, Джоанна, тобой можно гордиться!

Взяв кашемировую шаль, висевшую у нее на руке, Грант накинул ее Джоанне на плечи и повел к машине. Прежде чем завести мотор и тронуться с места, он сказал:

— Ты кажешься мне не менее прекрасной, чем Золушка — принцу. Обещай, что не исчезнешь в полночь!

— Обещаю, — сказала она, краснея от волнения.

Когда их провожали к столику, Джоанна чувствовала завистливые взгляды женщин, которые могли только мечтать о таком эффектном кавалере. Джоанна решила, что будет наслаждаться каждым мигом этого вечера, как будто это она его невеста, а не Мария — пусть даже на считанные часы. Будет хотя бы что вспомнить, когда она вернется домой и усадьба Бэрдсли уйдет в безвозвратное прошлое.

Когда принесли шампанское, глаза Джоанны так же искрились, а сердце так же играло, как этот чудесный напиток, льющийся в тонкие фужеры.

— За тебя! — Грант поднял свой бокал.

— За хозяина усадьбы Бэрдсли! — откликнулась Джоанна.

— Как всегда в точку, Джоанна. Ты права: сегодня я впервые почувствовал, что здесь я по зову сердца, а не из милости — просто потому, что больше никого не было.

— Ты хочешь сказать, что останешься…

— Празднество продолжается второй вечер! — прервал их голос Малкольма. — И с другой, хотя не менее прекрасной, женщиной. Скажите, Грант, как вам это удается? Привет, Джоанна, дорогая. Сегодня днем ты не сказала мне, что вечером собираешься кутить со своим Хозяином и Господином.

Джоанна удивленно и растерянно взглянула в насмешливое лицо Малкольма и, мельком взглянув на Гранта, увидела, как дружелюбное выражение на его лице сменила маска холодного равнодушия. Как дьявольски коварен Малкольм! Он прекрасно знает, что Джоанне нечего на это ответить. Впрочем, Грант тут же пришел ей на выручку.

— Ну, во-первых, ужин здесь вряд ли можно назвать «кутежом», — сухо сказал он, и по тому, как сверкнули голубые глаза Малкольма, Джоанна поняла, что стрела угодила в цель. — А во-вторых, я только сегодня вечером пригласил Джоанну поужинать со мной, признаться, не подумав о том, что ей потребуется ваше разрешение.

Теперь тон его был ледяным, и по тому, как нервно подергивал головой Малкольм, нетрудно было догадаться, что он чувствует себя не в своей тарелке.

— Естественно, нет. Я просто пошутил, — натужно рассмеявшись, пробормотал он и поспешно ретировался.

— Я знаю, что он твой приятель, и мне, наверное, следует перед тобой извиниться… Но, знаешь, временами он просто невыносим.

Джоанна растерянно затрясла головой, но Грант, пристально посмотрев на нее, спросил:

— И все же ты виделась с ним сегодня днем?

— Да, — сказала Джоанна, понимая, что объяснять что-либо бесполезно. Ужин продолжался, но, хотя Грант по-прежнему был очаровательным кавалером и не давал ей скучать, та восхитительная дружеская близость, что с первых минут установилась между ними, куда-то бесследно исчезла. Он как будто поверил, что Малкольм и впрямь имеет на нее какие-то права.