— Любаша, а я хочу сказать тебе… — начал Зацепа и сбился, подыскивая нужные слова. — Я не знаю, не хочу ничего знать ни о ком и ни о чем… Я люблю тебя! — выпалил он.
В сенях послышались шаги, дверь распахнулась, и в горницу вошел парень — в полосатом костюме, волосы длинные, на щеках бачки.
— А что тут авиация делает? — осмотревшись по сторонам, спросил он. — Разве здесь аэродром?
— Он ко мне пришел, — сказала Любаша. — А ты, Мишель, веди себя прилично.
— Странное совпадение, — ухмыльнулся Мишель, — и я к тебе пришел.
Любаша едва не заплакала от обиды и умоляюще взглянула на Валентина. Тот шагнул к Мишелю.
— А ну выйдем, — как можно спокойнее предложил он.
Мишель, презрительно оглядев невзрачную фигуру лейтенанта, с готовностью поднялся:
— Всегда к вашим услугам.
…У Капитоныча глаз острый. Он видел, как из Любашиного дома, держась рукой за скулу, будто ошпаренный выскочил Мишка-музыкант и огородами, огородами подался прочь. Минутой позже с крыльца спокойно спустился лейтенант, гордо прошагал по улице и скрылся в переулке. Вздохнул Капитоныч понимающе: «Эх, сокол-сокол, видать, забудешь к нам дорожку…»
А вышло так, что дорожку забыли оба: и Мишка, и бравый лейтенант. Зато с той поры почти каждый день к Любашиному дому налетал шумный самолет. Люди уже привыкли к его регулярным налетам и, когда раздавался близкий гром, говорили: «Летчик в гости жалует».
Длинный сверкающий самолет обычно прилетал со стороны сопки, низко-низко, едва не касаясь вершин деревьев, потом перевертывался вверх колесами и шквалом несся вдоль улицы.
И случись же такое, что по Ключевой улице проезжал на газике генерал. Заметив эти рискованные пируэты, он приказал водителю остановиться.
Истребитель, выполнив горку, круто пикировал на дом с красной крышей. Вокруг генерала сразу же образовалась кучка зевак. Капитоныч тоже вертелся тут. Желая доставить приятное большому начальству, он знающе произнес:
— Эким фертом прошелся! Каки гиперболы вытворяет! У нашего сокола особый почерк. Мы его завсегда по почерку узнаем.
Генерал, сделав в записной книжке какую-то пометку, быстро укатил.
— Никак, к награде приставят! — просиял старик Капитоныч.
Только с той поры перестал почему-то славный соколик потешать жителей Ключевой улицы воздушным циркачеством.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
— Замечания есть? — встретил на земле Зацепу техник самолета Чапля. — Распишись в рабочей тетради.