Механик стоял, помахивая поднятыми вверх руками. Рабочие держали наготове стремянку. Утихающий шелест турбины породил еще одно желание — сидеть в кабине, сидеть, закрыв глаза, и никого, ничего не видеть. Но голова механика уже нависла над ним, и не было традиционного вопроса: «Нормально?»

Кирсанов медленно расстегивал карабин парашютных лямок, долго отсоединял кислородные шланги. Он старался оттянуть ту неприятную минуту, которая сейчас настанет. И она настала.

Спускаясь вниз по стремянке, он увидел, что рабочие озабоченно смотрят под самолет, приседают на корточки и о чем-то вполголоса переговариваются между собой. Он отвернулся ив мучительной боли снова, как там, в полете, заскрежетал зубами.

Чуда не произошло. Стальные цилиндры подкосов шасси не выдержали и были вывернуты и разорваны. Дюралюминиевые обтекатели сорваны и частично перекручены. С поврежденных стальных трубопроводов на бетонку стекала гидравлическая смесь, алая, как кровь.

Рабочие осматривали повреждения и мимоходом переговаривались между собой:

— Щиточки заменим, пустяшная работа.

— Хорошо, стойки уцелели, с ними бы много возни.

— Цилиндры-то как рвануло! Скорость не шутка!

Сергей чувствовал себя жалким и растерянным и от стыда не знал, куда деться. Наверное, не только ему, но и всем ясно, что иной причины поломки, кроме превышения скорости полета в момент выпуска шасси, не бывает. Автобус, подошедший за летчиком, стоял в сторонке. Но как отойти от самолета? Это все равно что бегство.

— Ничего, бывает, — успокоительно сказал Кирсанову один из мотористов, пожилой человек в поношенном пиджачке.

— Починим, делов немного, — добавил другой.

Рабочие словно испытывали какую-то неловкость, разделяли душевную боль пилота, старались морально поддержать его.

Пока Сергей переодевался, слух о поломке распространился по аэродрому. Застегивая на кителе пуговицы, он увидел в окно, как к зданию подкатил газик старшего представителя заказчика.

«Из-за меня», — с тоской подумал Кирсанов.

Подошла и черная «Волга» главного инженера завода.

Сергей не спешил. Он знал, что не будет оправдываться и хитрить. Хотелось только собраться с мыслями, прежде чем предстать перед людьми.

На лестнице Кирсанова встретил Гранин, как всегда ровный и невозмутимый. Участливо заглянул в глаза и спросил:

— Скорость?

— Скорость.

— Я так и знал.