Почему папа и осторожнейшая, хладнокровная ватиканская дипломатия, всегда такая сдержанная и уклончивая, допустили подобную ошибку? Или же ее стоит трактовать как преднамеренное действие? Была выдвинута гипотеза, что данными словами — вне зависимости от того, осознавал это понтифик или нет — намеревались скрыть истинную причину исчезновения Эмануэлы: увести внимание в сторону от возможного преступления или некоего позорного инцидента в ватиканских апартаментах.

Семью Орланди (равно как и семью Грегори) месяцами атаковали анонимными звонками. Голоса неизвестных, говорившие от собственного имени или от лица каких-то организаций, предлагали сделки, обмен, переговоры, выставляли условия за освобождение девочек. Анонимные собеседники порой выражались на хорошем итальянском языке, с безупречным произношением, иногда, напротив, с четким, псевдоиностранным акцентом, по мнению следователей, специально имитируемым. Но никто никогда так и не доказал, что мог в самом деле распоряжаться свободой Эмануэлы. Никто не смог просто убедить родителей в том, что она до сих пор жива. Максимум, чего удалось добиться от звонивших, это фотокопия пропуска в музыкальную школу, квитанция об оплате взноса за экзамен и рукописная фраза "С любовью, ваша Эмануэла". Эти документы могли быть у нее — живой или мертвой — украдены или же вытащены из архивов секретариата школы. Во время одного из таких диалогов анонимный голос со смехотворнослащавым американским акцентом обменялся такого рода репликами с родственником девушки:

Собеседник: Ну что же, слушайте хорошенько вот эту запись.

Родственник: Да, пожалуйста, Вы мне только дайте ее послушать.

Собеседник: Вслушивайтесь тщательно, всего пару мгновений… там Ваша дочь.

Родственник: Да, включайте же.

Собеседник: Okay, one moment… All right, let’s go, let’s go[113].

Голос девушки: национальная школа-интернат Витторио Эмануэле II. Я должна перейти на третий курс в следующем году; национальная школа-интернат Витторио Эмануэле II. Я должна перейти на третий курс в следующем году; национальная школа-интернат Витторио Эмануэле II. Я должна перейти на третий курс в следующем году [и так далее семь раз подряд].

Кроме того, был проведен детальный анализ целого ряда сообщений, распространенных кем-то в те же дни. Доклад итальянских спецслужб за ноябрь 1983 года описывает их предполагаемого автора следующим образом: "иностранец, вероятно, из англосаксонской среды", с "высочайшим интеллектуальным и культурным уровнем", выучивший итальянский язык только после курса латыни; неплохой знаток Рима, проинформированный об итальянских юридических нормах, осведомленный о логистической организационной структуре Ватикана и "принадлежащий (или примыкающий) к миру церкви". Фактически фоторобот.

Однажды в миланское новостное агентство ANSA было доставлено сообщение за подписью "Драгана", написанное на корявом и весьма приблизительном итальянском языке. В частности, оно гласило: "Эмануэла была хорошей девочкой, мы хотели ее спасти, но вы повели себя плохо. Как она того не заслуживала. Ее тело вы, наверное, никогда не найдете, но этот Ализ был безжалостен, он не может быть турком, ибо мы, турки, не убиваем, мы добрые. Эмануэла всегда плакала, хотела вернуться домой, грустила и переживала, несколько раз пыталась сбежать, а Ализ ее колотил, а ведь бить такое нежное создание нельзя. Меня зовут Драган и я из Славии, поэтому я не понимаю этого выродка Ализа, зачем он убил Эмануэлу, сейчас я сваливаю с Миреллой…" и тому подобное.

Перед нами столь грубо исковерканный стилистически итальянский язык, что это кажется нарочитым. Тот, кто высказывается столь элементарным, рудиментарным образом, явно не может писать comprendo[114] вместо общепринятого capisco или же вставлять слово bastardaggine[115], крайне трудное и встречающееся редко.

Похоже на группу болтливых хвастунов, желающих выловить рыбку в мутной воде. В своей обличительной речи заместитель прокурора Джованни Малерба напишет: "В ход дела вклинились мифоманы, экстравагантные фантазеры, лозоискатели, медиумы, провидцы, пророки, мошенники, плуты, шакалы всех мастей, заключенные и скрывающиеся от правосудия, ищущие для себя процессуальных преимуществ и выгод". В реальности ситуация была еще более запутанной. В темную интригу оказались вовлечены и двое иностранных журналистов. Первый, Ричард Рот, римский корреспондент американского телеканала CBS, получил из Бостона конверт. Авторы послания требовали выпустить нескольких турок, в том числе Агджу, в обмен на освобождение Эмануэлы. Согласно экспертизе другого судьи, Доменико Сика (многочисленные представители судебной власти курировали этот вопрос в течение целого ряда лет), сообщение аутентично и, что принципиально важно, его автор демонстрирует осведомленность о содержании письма родственников Миреллы президенту Италии Сандро Пертини. Значит, здесь действовали уже не жалкие мифотворцы, а профессионалы, имеющие доступ к конфиденциальным сведениям.

Вторым вовлеченным в дело представителем иностранных СМИ стала американка Клер Стерлинг, журналистка и писательница, эксперт по итальянской тематике. Ее статья, опубликованная в "Нью-Йорк таймс", анализирует гипотезу, которая подспудно циркулировала повсюду: вся операция была организована болгарскими спецслужбами по заказу Советского Союза. Логический фундамент этой версии базировался на заинтересованности Москвы и восточноевропейского блока в дестабилизации власти Иоанна Павла II до того, как он расшатает коммунистическую систему в Европе. Клер Стерлинг, безупречный профессионал, проявила здесь такой ярый антикоммунизм, что навлекла на себя подозрения в связях с ЦРУ, впрочем, так никогда и не доказанных.

Однако неопровержимо то, что в определенный момент в игру вступили спецслужбы ГДР, точнее X департамент Штази, занимавшийся дезинформацией. 4 августа в миланское агентство "Аста" доставили заказное письмо с уведомлением о вручении (sic!) за подписью так называемого "Фронта турецкого антихристианского освобождения Turkesh (Туркеш)". Читаем в нем: "Эмануэла Орланди, наша пленница, будет казнена в христианский день 30 октября. Как вы знаете, это дата капитуляции нашей священной и непобедимой страны в милостивый к вам год 1918-й…" и так далее. Опять же итальянский оригинал намеренно безграмотен и отсылает читателя ни много ни мало к концу Первой мировой войны.

Представители турецкого посольства в Италии поспешили заверить общественность, что никакого "Фронта Туркеш" нет в природе. Невзирая на это, нашлись некоторые, в том числе ряд родственников Эмануэлы и двуличный адвокат семьи Орланди (выбранный и оплаченный итальянскими спецслужбами), кто поверил "заказному письму". Действительно, позже появятся и другие послания от этого таинственного антихристианского фронта. Когда ГДР вместе с остальным коммунистическим миром канет в небытие, полковник Гюнтер Бонсак, адъютант Маркуса Вольфа, признается репортеру газеты "Ла Репубблика", что упомянутый X департамент Штази был вовлечен в операцию "Папа (римский)", то есть нужно было сфабриковать турецкий след, чтобы вывести из-под удара Болгарию, союзную и дружественную страну.

Другой загадочный участник все более усложняющегося дела — это некая "Группа Феникс". Ее члены, кем бы они ни были, подбрасывают послание, где утверждается, что Эмануэла была убита; к сообщению присовокуплялись кое-какие лицемерно-моралистические соображения, похожие на это: "Безмерна вина причинивших вред юной жизни". Через пару месяцев вновь возникает "Фронт Туркеш", диктующий условия, на которых девочку могли бы отпустить, тем самым намекалось на то, что она еще жива. Спустя несколько недель объявилась третья организация — НОМЛАК, итальянский акроним, расшифровывающийся как Nuova Organizzazione Musulmana per la Lotta Anticristiana (Новая мусульманская организация по антихристианской борьбе), написавшая: "Девушка не в руках у "Фронта турецкого антихристианского освобождения Turkesh", она находится в Европе…" Не будь это трагедией и не исчезни Эмануэла в самом деле, все происходящее напоминало бы дурной фарс, но, надо признать, он был состряпан столь искусно, что ситуация сделалась совсем необъяснимой.

Ни одна из этих фантомных группировок так никогда и не представит ни единого доказательства в пользу того, что Эмануэла жива и остается их заложницей, — ведь это было бы естественно, если бы речь шла именно о похищении, да к тому же с политической подоплекой. Судья Аделе Рандо в заочном приговоре напишет (с "обоснованной убежденностью"), что политический и террористический мотив был "только ловкой диссимуляцией, направленной на сокрытие настоящей побудительной причины этого преступления — похищения Эмануэлы Орланди… после семи лет расследования результат заключается в том, что политико-террористическая мотивация лишена какого бы то ни было основания". Другой прокурор, Северино Сантьяпики, главный эксперт и председатель трибунала, объявит: "Пропажа Эмануэлы Орланди не имеет ничего общего со всем тем, что в дальнейшем увязали с ней".

Еще одна, коллективная, скажем так, "героиня дела" — это ватиканская иерархия. Многие следователи и судьи подчеркивали, что со стороны Святого престола не было оказано никакой помощи. Более того, чаще всего следователи натыкались на недомолвки и помехи. В феврале 1994 года судья Аделе Рандо заслушал свидетельские показания префекта Винченцо Паризи, заместителя директора СИСДЕ (итальянской спецслужбы по информационной и политической безопасности), сообщившего, что ему довелось повстречаться с монсиньором Дино Мондуцци, управляющим Папского дома, учреждения курии, в котором работал Эрколе Орланди. Встреча состоялась в июле 1983 года (то есть вскоре после исчезновения Эмануэлы) и оставалась под грифом "секретно" свыше десяти лет.

О чем же рассказал Паризи? "Ощущалась постоянная сдержанность Святого престола, фактически мешавшего осуществлению каких-либо следственных действий… что исключало наличие у Святого престола воли к сотрудничеству во имя прогресса в расследовании". И добавил дословно: "Я полагаю, что дознание и следственные мероприятия по данному вопросу были затруднены из-за сохраняющейся преграды между Италией и Святым престолом; вся эта история характеризуется обильными вбросами дезинформации, очевидно, с целью ввести в заблуждение следователей, оставив их в неведении и сомнениях". Судья тоже проанализировал данный факт и в своем постановлении указал на то, что все заявления совпадали "с постепенно зреющей уверенностью в этом" со стороны прокуратуры.

Вместе с тем итальянские судебные органы направили ряд международных запросов "компетентным судебным властям" государства Ватикан, однако все они, с разными формулировками, так и не получили четких ответов. Что же до монсиньора Мондуцци, все-таки допрошенного после долгих проволочек, то он ограничился тем, что категорически опроверг какие-либо встречи с Паризи. К тому времени префекта уже не было в живых, а потому парировать это заявление он не мог. Заместитель прокурора Джованни Малерба в своей речи тоже упомянул о свидетельстве Паризи, воспроизведя его точную фразу: "Я полагаю, что дознание и следственные мероприятия по данному вопросу были затруднены из-за сохраняющейся преграды между Италией и Святым престолом; вся эта история характеризуется обильными вбросами дезинформации, очевидно, с целью ввести в заблуждение…"