В ту среду родители Эмануэлы, Эрколе и Мария, отправились во Фьюмичино навестить родственников, намереваясь поужинать с ними и вернуться домой к вечеру. Будучи заботливой матерью, синьора Мария приготовила обед для детей, оставшихся дома.
После 16:00 Эмануэла пересекла Порта Сант-Анна и покинула пределы Ватикана, направляясь к музыкальной школе. Тут нас снова окружают площади и здания, о которых было упомянуто выше. Школа, названная в честь Томмазо Людовико да Викториа, представляет собой одно из подразделений Папского института священной музыки (где, если мне будет позволено вставить биографический фрагмент, я и сам изучал контрапункт и гармонию в начале шестидесятых годов). Школа, которой управляла тогда сестра-монахиня Долорес, примыкала сзади к гигантскому палаццо Сант-Аполлинаре. Эмануэла училась играть на поперечной флейте и пела в ватиканском хоре; одним словом, демонстрировала устойчивый интерес к музыке. Мы не знаем, как она поступила, выйдя через ворота Сант-Анна, охраняемые швейцарскими гвардейцами, — пошла пешком или поехала на автобусе. Она могла выбрать любой вариант, поскольку, если отлично знать маршрут, расстояние, которое требуется преодолеть, не превысит двух километров. Однако у нас есть сведения о том, что на Корсо Ринашименто ее заметили два человека — регулировщик дорожного движения Альфредо Самбуко и сотрудник полиции Бруно Боско, дежуривший перед палаццо Мадама, резиденцией сената Итальянской республики.
Уже первые свидетельства, как это часто бывает, противоречивы. Самбуко заявил, что видел девушку, шедшую со стороны площади делле Чинкве Луне. Это позволяет предположить, если память его не подвела, что Эмануэла пришла пешком и, дабы добраться до школы, выбрала путь по Корсо Ринашименто. И не только. Регулировщик обратил внимание на то, что она остановилась поболтать с тридцатилетним элегантным и стройным молодым человеком, припарковавшим неподалеку свой зеленый BMW. Он добавил, что этот эпизод относится примерно к 17:00. В одном из выпусков телевизионной программы "Телефоно джалло", на прямой эфир которой я пригласил его через несколько лет, он говорил уже о 19:00. В следующем интервью он признал, что ошибся, и подтвердил свои показания: встреча состоялась в 17:00. Впрочем, в его воспоминаниях были и другие нестыковки. Хотя надо сказать, что в этой истории все смутно, все запутанно, таковым и останется: уже с первых реплик, в силу непредвиденных или (пусть и отчасти) инсценированных обстоятельств, сформировались предпосылки, которые только оттянут окончательную разгадку.
Агент Боско добавил одну деталь к описанию тридцатилетнего элегантного мужчины, приведенному регулировщиком: дословно он сказал, что неизвестный из BMW "общался с девушкой, одновременно демонстрируя ей рюкзак военной расцветки с надписью "Эвон", содержавший, вероятно, косметику или что-то из парфюмерии". Как подметил Пино Никотри в своей книге
Совершенно точно мы знаем, что около 19:00 Эмануэла, ушедшая с урока музыки пораньше, позвонила домой. В отсутствие еще не вернувшейся матери она поболтала с сестрой Федерикой, сообщив ей, что получила от неизвестного предложение о работе. Речь шла о "раздаче косметики во время модного показа ателье класса люкс "Фонтана" в салоне Борромини на корсо Витторио Эмануэле" за вознаграждение в 375 000 лир. Но и этот фрагмент истории не выдерживает критики. Такая большая сумма за два-три часа работы кажется невероятной, если только цифра не была приманкой, за которой скрывалась ловушка. Обман заподозрила и Федерика, посоветовавшая сестре бросить эту затею и идти домой.
Примерно в 19:00 другая студентка, Раффаэлла Монци, присоединилась к Эмануэле и составила ей компанию в ожидании появления таинственного мужчины из BMW. Прошло полчаса, Раффаэлле нужно было возвращаться к себе домой, и она села в автобус. Из окошка она успела заметить, что какая-то женщина беседовала с Эмануэлой. Ее личность так никогда и не была идентифицирована.
Утром в четверг 23 июня Наталина, старшая сестра Эмануэлы, подала заявление о пропаже девочки в инспекторат общественной безопасности при Ватикане. В документе она уточнила передвижения и расписание сестры согласно схеме, приведенной нами вкратце. Вечером того же дня Иоанн Павел II возвратился в Рим после своей второй поездки в Польшу. Некоторые члены его свиты рассказывали о некой нервозности, охватившей тех, кто его сопровождал. Ходили слухи о новом покушении, которого всерьез опасались, но правдоподобна и другая версия, состоявшая в том, что это было спровоцировано известием об исчезновении юной гражданки Ватикана.
Для полного понимания всей истории, помимо трагедии юной девушки и горя ее родных и близких, нужно вспомнить, в какой напряженной, лихорадочной политической атмосфере произошло "похищение" Эмануэлы.
Первый аспект касается того факта, что папа-поляк именно в те дни совершил свой второй визит на родину после 1979 года, когда в Москве с тревогой и гневом ощутили открыто брошенный вызов. В Польше руководство католического профсоюза "Солидарность" было временно заключено в тюрьмы по приказу генерала Войцеха Ярузельского. На это польский президент был вынужден согласиться после жесткого советского давления; ему было прямо рекомендовано помешать посещению понтификом страны. Москва опасалась того, что потом неминуемо могло произойти: массовые народные манифестации, где антикоммунистический и антисоветский политический компонент превалировал бы гораздо более ощутимо над религиозным.
Курия разделилась по вопросу, какую линию следует проводить в отношении СССР и советского блока. Госсекретарь Агостино Казароли и "министр иностранных дел" Акилле Сильвестрини, помнившие о завете папы Павла VI, предпочитали диалектику мягкого подхода, схожую с Ostpolitik (Восточной политикой), когда-то провозглашенной в ФРГ канцлером Вилли Брандтом. Напротив, папа Иоанн Павел II был убежден, что сумеет подтолкнуть к падению в пропасть режимы, опирающиеся на Москву, начиная с того, что сжимал в тисках его Польшу. Он осознавал, что у него предостаточно энергии, харизматичности, ясности мировоззренческих установок и финансовых средств, к тому же пора было сделать шаг навстречу духу эпохи, уже созревшей для решительного поворота. Это была долговременная стратегическая партия, исход которой сегодня очевиден всем: сперва падение Берлинской стены осенью 1989 года, затем, в 1991 году, развал Советского Союза. Неужели эти грандиозные перемены и правда были связаны с пропажей в Риме пятнадцатилетней девчушки?
Второй аспект относится к покушению на Иоанна Павла II на площади Святого Петра 13 мая 1981 года, когда турок Мехмет Али Агджа дважды выстрелил в него из револьвера, тяжело ранив. Изменись траектория пули всего на пару миллиметров — и один из выстрелов повлек бы за собой смерть.
Некоторые верующие поговаривали о чуде. Фотограф ватиканского ежедневника "Оссерваторе Романо" Артуро Мари за три дня до того сделал несколько снимков папы, посещавшего один из римских приходов. Позднее заметили, внимательно просмотрев изображения, что уже тогда с толпой смешался турецкий убийца или как минимум его двойник.
Третий аспект связан с другой молодой римлянкой, Миреллой Грегори, сверстницей Эмануэлы, дочерью владельцев бара на виа Вольтурно, также пропавшей из дома за пару недель до того, 7 мая 1983 года. Оба прискорбных случая были объединены прессой в двойное похищение с применением насилия с целью освобождения турецкого киллера или же с принуждением белых женщин к проституции в восточных гаремах. Судьбы Миреллы и Эмануэлы очень различаются. Они обе весьма драматичны, но лежавшие в основе их похищений причины несхожи. В этом, видимо, убедилась судья Аделе Рандо, долгие годы анализировавшая оба дела. В следственном заключении от 1997 года она объявила о том, что верит в гипотезу об "искусственном наложении исчезновения Миреллы на пропажу Эмануэлы, вероятно, с целью многократно усложнить расследование дела последней, превращая его по возможности в еще более запутанное и сложное".
Мы не знаем, в сущности, взаимосвязаны ли истории этих двух девочек. Разумеется, к Эмануэле было еще долго приковано внимание, в том числе из-за недавних открытий. Поэтому на ней и сосредоточится наше повествование. Если придерживаться логически обоснованной гипотезы, пусть и лишенной объективных доказательств, можно сказать, что вереница улик, сплетен и слухов о ее исчезновении, за которым, скорее всего, последовала смерть, была прихотливой игрой различных персонажей, заинтересованных в том, чтобы отсрочить раскрытие тайны или извлечь для себя пользу. На эту тему существуют великолепные книги, исследующие самые разнообразные допустимые мотивы и побуждения. Перед тем как углубиться в эти версии, я попытаюсь изолировать отдельные моменты и действующих лиц, а заодно разобраться в паутине слухов и догадок, будто нарочно сплетенной разными прихотливыми умами, экспертами по коммуникациям и контринформации (подчас вытекающей из самого дела), а не только профессиональными преступниками.
Одним из протагонистов этого дела, пусть и фиктивным, долго считался турок Мехмет Али Агджа, приговоренный к тюремному заключению за покушение на папу и освобожденный условно-досрочно 18 января 2010 года в Анкаре. Разные версии, выдвинутые им для объяснения мотивации его поступка или судьбы Эмануэлы, сами по себе являются доказательством двусмысленности, двойственности, к которой привели темные побуждения или иррациональные расчеты.
Судье Агджа поведал, что в случае ареста у него и его сообщников был разработан превентивный план, чтобы пустить по ложному следу сыщиков, разбавив крупицы истины обильной порцией лжи. В ходе судебного заседания он заявил, что Эмануэла была похищена нелегальной масонской ложей "П-2", возглавлявшейся Личио Джелли: "Эти люди знали, что я реинкарнация Иисуса Христа. Они хотели внедрить меня в Ватикан и манипулировать мной, как послушным инструментом…" Пару дней спустя он отрекается от своих слов: "Я впутал сюда "П-2", так как Эмануэлу захватили "Серые волки"[111] и болгары. Они требовали, чтобы я максимально запутал процесс и дискредитировал западную прессу, громко обвиняющую СССР и Болгарию в потворстве международному терроризму".
Через семь лет после пропажи Эмануэлы Агджа подтвердил, что опознал в некоем Атесе Бедри, турке, заключенном французской тюрьмы Пуасси, своего друга Орала Селика, который будто бы и организовал похищение девушки. В 1993 году в интервью Антонио Фортикьяри для еженедельника "Дженте" он утверждает, что похищение было частью международного заговора против Ватикана, а девочка была лишь наживкой, то есть подстраховкой в деле постыдного шантажа церкви. Возможность такого поворота событий, густо приправленная абсурдными измышлениями, тогда прошла почти незамеченной. Последние находки следствия придают ей интересную достоверность, пусть и базирующуюся на несколько иных соображениях.
В 1997 году в письме к судьям Импозимато и Мартелла Агджа вернулся к предыдущей версии. Он пишет, что его заказчиками и вдохновителями на самом деле были советские секретные службы (КГБ СССР) и болгары, а похищение требовалось для оказания давления на следствие и его освобождения после ареста. В тот же период он обращается и к Эрколе Орлан-ди, заверяя, что с его дочерью "все в порядке, ее физическая и моральная неприкосновенность абсолютно гарантированы". Ранее он говорил, что девушка мертва; затем утверждал, что обе девочки, Мирелла и Эмануэла, живут в Лихтенштейне: "Обеих никогда не похищали, они находятся в Лихтенштейне. Это не более чем международная интрига".
Следователь Розарио Приоре установит полную ненадежность показаний этого человека, добавив, что "с такого рода персонажем ни один процесс не выстроить". Единственным достоверным фактом в этом нагромождении лжи и фантазий, частично просчитанных до мелочей, частично порожденных воспаленным воображением, было то, что турецкий киллер стремится держать следствие на коротком поводке, сшивая кусочки истины, обрывки фраз, подслушанные или подсмотренные исподтишка в газетах, расплывчатые обещания, позволяющие ему как можно дольше быть в центре внимания. Может быть, он боялся, что, как только о нем забудут, с ним произойдет какой-нибудь неприятный инцидент? Мы не знаем, какого плана была правда, поведанная им папе 27 декабря 1983 года во время их конфиденциального разговора, состоявшегося в тюрьме Ребиббиа. При условии, конечно, что он сам знал эту правду.
Другим действующим лицом был сам папа Иоанн Павел II, который, как мы видели, вернулся из Польши в тот самый день, когда было заявлено о пропаже Эмануэлы. Через несколько дней, в воскресенье 3 июля, появившись публично на своем балконе, обращенном к площади Святого Петра для произнесения молитвы "Ангел Господень", понтифик скажет такие слова: "Я хотел бы выразить живое участие и сочувствие близкой мне семье Орланди, скорбящей по дочери Эмануэле, которая с 22 июня так и не возвратилась домой. Мы не теряем надежды на человечность тех, кто несет ответственность за это деяние". Слова непредусмотрительные, из них можно заключить, что Эмануэла не ушла добровольно, а именно была похищена. До этого никто о таком повороте событий даже не намекал. Слова недостаточно хорошо продуманные и отшлифованные, что не ускользнуло от чутких ушей спецслужб и зарубежных разведок, в частности Штази[112] внешнюю разведку которой возглавлял в то время блестящий Маркус Вольф по прозвищу Миша, очутившийся, в частности, на страницах романов Джона Ле Карре под именем Карла.