Я спел вначале «Два орла» под свой аккомпанемент на рояле, и сразу за ней спел «С чего начинается Родина».
– Саша, не ожидал, правда, не ожидал, – Борис Александрович поднялся на сцену и схватил за плечи. – Талант, и песни великолепные, особенно про Родину, но и первая за душу цепляет, и голос, который хочется слушать и слушать, права, Аннушка, будут осаждать.
– Вот песню про Родину я хочу отдать Марку Наумовичу, мне кажется, что в его исполнении эта песня будет звучать лучше, – нет, тут никакая совесть не взыграла, просто мне нравится эта песня в его исполнении, а я все равно буду значиться, как автор и композитор, и перед каждой песней будет звучать фамилия Семенов.
– Ну я даже не знаю, и в твоем исполнении песня прекрасно звучит. А вы как думаете, товарищи? – Александров посмотрел на бабушку и Игоря с Анной.
– Если есть такая возможность. и Саша желает этого, то почему бы и нет, – вынесла вердикт бабушка, и телеведущие ее поддержали.
– Ну что же, если вы так решили, то можно ему позвонить, я думаю, тут найдется его телефон. Наверное, чтобы не терять время, я сейчас пойду и свяжусь с ним, – Борис уже хотел уйти, но был остановлен мной.
– Подождите, дядя Боря, я хотел к вам обратиться с просьбой, но перед этим послушайте еще одну мою песню.
– Как? Как ты мог это сочинить? – Александров смотрел на меня и ждал, ждал ответа на то, как мог пятнадцатилетний мальчик сочинить такую песню про войну.
– Я часто говорил с дедом, я часто слушал людей, прошедших войну, я слушал бабушку, которая с такой болью вспоминает это время, и так радуется девятого мая, – я смотрел на него, не отводя взгляда. – Борис Александрович…
– Дядя Боря и никак иначе, – перебил он меня.
– Дядя Боря, мне нужна ваша помощь. Эту песню без хора и оркестра я не вижу.
– До концерта всего неделя, – как-то нервно сказал он, видно было, что в мозгу он ищет способ, как бы успеть.
– У меня почти готовы все партии, их надо только расписать, – полковник посмотрел на меня шокированно.
– Вот ты знаешь, я почему-то верю, что ты сможешь расписать партии, если дать тебе ноты, – посмотрел на Кириллова. – Поступим тогда так: Игорь, вы тогда созвонитесь с Марком Наумычем, а мы сейчас же начинаем работу над песней. Как ты ее, кстати, назвал?
– Так и назвал – «Бери шинель, пошли домой».
Дети
Гуляем по городу с моим Гитлером в юбке, Светлана все же согласилась на небольшое свидание. Все было прекрасно: сначала в парк, пускай, еще зима, но все же приятно идти с девушкой под руку. Как начали замерзать, пошли в кафе, отогрелись, я постоянно поддерживал веселье девушки, не давал ей задуматься над тем, что она делает, сходили в кинотеатр на фильм «Я шагаю по Москве», который выпустили на экраны в прошлом году. Но я-то шел не на фильм, сначала моя рука легла на спинку сиденья, потихоньку переползла на плечо девушки, и вот я уже прижимаю к себе поддатливое девичье тело. Она делает вид, что внимательно смотрит на экран, но напряжённость и затаенное дыхание каждый раз, как я сильней ее прижимаю к себе, ясно говорит, что ей так же плевать на фильм, как и мне. Шепчу всякие нежности ей на ушко, мое дыхание так близко, что девушка начинает немного возбуждаться, целую ушко, прекрасную тонкую шейку, поворачиваю лицом к себе, слышу тихое: «Не надо, Сашенька, милый», но все прерываю поцелуем. Мягкие губки поддатливы и спешат мне ответить, долгий жаркий поцелуй, руки живут своей жизнью, гуляют по телу девушки, рука сначала ощупала прекрасные выпуклости сверху, потом легла на коленку, медленно поползла вверх, девушка накрывает своей рукой, пытаясь остановить, но как-то не очень уверенно. Опять целую, девушка сдается, и моя рука делает победный рывок и ложиться на трусики, скромница, а ведь уже горит там, даже через ткань чувствую жар, ого, а Светочка уже намокла. Девушка уткнулась мне в шею, слышен тихий стон и нежный шёпот «Сашенька, милый, что же ты делаешь со мной?». Рука отодвинула трусики, и вот уже под рукой такая желанная цель, а как приятно обнаружить, что девушка ухаживает за собой и там, влажная щелка спокойно пропускает мой палец и тут зажигается свет в зале. Вроде еще половины фильма не прошло… Или я так увлекся, что не заметил, как пролетело время? Мы отстранились друг от друга, Света поправляет юбку, я оглядываюсь по сторонам, что-то коробит меня в увиденном, никак не могу сообразить, мозг все еще поглощён желанием Светы. Дверь в зал открывается, и в зал входит бабушка, на лице упрек, а на руках два младенца. Что происходит? Мысли скачут, никак не могу уловить неправильности момента.
– Саша, что же ты делаешь, паразит? – заговорила бабушка, и голос строг, но в нём присутствуют нотки обиды и огорчения. – Опять ты за свое принялся, посмотри кругом, остановись, хватит уже.
Я оглядываюсь и тут понимаю, что было неправильно: нет ни одного взрослого кругом, на креслах дети, причем очень много грудных, а я шестым чувством или пятой точкой – в этот момент по-моему они совпали – понимаю, что это все мои. Меня дергают за руку оборачиваюсь, а передо мной Светлана, и держит руками подол, а в нем еще один грудной младенец.
– Как же мы их всех прокормим, кобелина ты такая, – снова раздался голос бабушки.