Йодль забыл упомянуть тот факт, что он, как и Гитлер, верил, что наступление в Арденнах изменит положение на Западе, после чего западные союзники будут более склонны к переговорам. Хотя после провала этого наступления Йодль, очевидно, понял, что на улучшение военной ситуации перспектив нет, но тем не менее продолжал до самого конца издавать призывы к борьбе, формулировавшиеся в самых суровых и жестких терминах. Совершенно секретная инструкция, подписанная им и адресованная командующим группами армий и военными районами, гласит: «В ближайшие дни враг должен осознать, что вступает в страну, воодушевленную фанатической решимостью сражаться. Только таким образом мы сможем добиться успеха в восстановлении целостности прежних фронтов, образованных на удобных природных рубежах. Фюрер ожидает, что все главнокомандующие и командующие займутся решением этой задачи, приложив весь вес своего личного влияния — не дожидаясь приказов или директив и не придерживаясь разграничительных линий и районов ответственности, — и поведут самую фанатичную борьбу против надвигающегося на нас врага. На данном этапе не допускаются никакие размышления о судьбе населения, которые могли бы помешать борьбе».
Потом он заявил, что надеется умереть в последнем бою за Оберзальцберг, но эту несколько ребяческую романтическую картину, напоминающую последний оплот готов на Везувии, не стоит воспринимать слишком серьезно. (С 535 г. армия Восточной Римской империи отвоевывала Италию от захвативших ее остготов. В 553 г. при Везувии состоялось последнее крупное сражение с остготами (до этого уже не раз разбитыми; в 552 г. при Тагине был смертельно ранен их король Тотила), в котором они были разгромлены восточноримским войском Нарзеса. После этого остготы в Италии практически исчезли — частью были истреблены, частью вымерли от голода и эпидемий. —
Мы не знаем, что он думал о назначении Дёница. Хотя назначение морского офицера Верховным главнокомандующим вермахта должно было показаться ему необычным, он, несомненно, приветствовал Дёница как переходную меру, предпочитая его как Герингу, так и Гиммлеру.
Глава 4
Политический советник — Йоганн Людвиг (Лутц) граф Шверин фон Крозиг
Из первого радиосообщения от Бормана Дёниц сделал вывод, что ему передаются все посты, которые занимал лично Гитлер. Военные советники уже имелись, а поэтому он не стал искать канцлера или главу государства; оставался лишь эксперт по внешней политике.
Вечером 30 апреля Дёниц поручил своему помощнику выяснить местонахождение бывшего министра иностранных дел рейха фон Нейрата, которого он знал еще с 1915 г. В 23:00 адмирал Вагнер переслал сообщение Бормана контр-адмиралу фон Путткамеру в «Южную зону» с просьбой проинформировать Фрайхера фон Штеенграхта фон Мойланда, статс-секретаря министерства иностранных дел, и приказать ему немедленно направиться в «Северную зону» с небольшим штатом. Когда расспросы о месте пребывания фон Нейрата ни к чему не привели, обратились за его адресом к Риббентропу, находившемуся недалеко от Плёна. Гитлеровский министр иностранных дел настаивал на личной беседе с адмиралом и выдвигал свою собственную кандидатуру. Ходили слухи, что Дёниц в конце концов швырнул трубку со словами: «Он и в самом деле слишком туп для того, чтобы появляться на свет». Время поджимало; у Дёница не было желания как полагаться целиком на советы военных экспертов в вынесении исключительно важных решений, так и создавать чисто военную диктатуру, для которой сейчас имелись все признаки. Поэтому он попросил графа Шверина фон Крозига, старшего на данный момент рейхсминистра, взять на себя зарубежные дела. Во время короткой беседы Шверин фон Крозиг произвел на него благоприятное впечатление; его друг Шпеер давал сходный совет, и даже Гиммлер, по-видимому по подсказке Шелленберга, предлагал Шверина фон Крозига. Такое единодушие в выдвижении бывшего министра финансов на должность советника по иностранным делам при главе государства было примечательным и указывает на то, что его способности и характер достойны исследования.
Как уже упоминалось, Шверин фон Крозиг был нетипичной, выходящей за рамки нацистского режима личностью. Только он и Франц Зельдте были единственными уцелевшими из консервативных членов гитлеровского кабинета 1933 г., так сказать, «респектабельными элементами». Чтобы понять это сочетание ошибок, иллюзий и слабостей, которые заставляли отпрыска старинной аристократии служить фюреру долгих двенадцать лет, надо обратить внимание на его семейное прошлое и карьеру. Хотя последняя весьма отличается от пути, пройденного Дёницем или Йодлем, политические взгляды адмирала и Шверина фон Крозига во многих отношениях совпадали.
Лутц фон Крозиг родился 22 августа 1887 г. в Ратмансдорфе, Анхальт, Саксония. Он был самым младшим в семье, чем-то вроде запоздалого ребенка. У его отца, Эриха фон Крозига, было шестеро детей от предыдущего брака и трое сыновей от матери Лутца. Лутц не носил титула графа до 1925 г., когда был усыновлен дядей, графом фон Шверином, не имевшим детей, и стал графом Шверином фон Крозигом.
Шверины уходили своими корнями в XII век в качестве губернаторов крепости Шверин, построенной Генрихом Львом для защиты от вендов (Шверин возник вблизи разгромленной немцами в 1018 г. славянской крепости Зверин, став опорным пунктом в деле геноцида и онемечивания завоеванных полабских славян, то есть на захваченной у славян земле, для защиты тех, кто их уничтожал, в случае славянских восстаний. —
По зачислении в высшее учебное заведение в 1905 г. он изучал юриспруденцию, вначале в Лозанне, а потом в течение восемнадцати месяцев — в Ориэль-колледже, Оксфорд, куда он попал по стипендии Родса. Будучи в Англии, он получил диплом по экономике и вернулся в Германию, полный идей фабианского общества, в которое был введен его преподавателем профессором Сидни Боллом. Шверин фон Крозиг объявил, что является «убежденным социалистом», но его последующая карьера показывает, что это был всего лишь юношеский энтузиазм. Узнав об этой новости, отец фон Крозига вбил ему в голову мысль: «Всякий истинный консерватор должен в своей молодости быть радикальным социалистом».
В 1909 г. фон Крозиг начал практиковать младшим адвокатом в Галле со своими двумя старшими братьями Вильфридом и Антоном. В июле 1914 г. он становится адвокатом в Штеттине, и ему обещают перевод в Верхнюю Силезию, но тут его захлестнула Первая мировая война.
Шверин фон Крозиг участвовал в боевых действиях в Бельгии, заслужив Железный крест 2-го класса — награду, к которой он питал куда больше симпатии, чем ко всем многочисленным последующим орденам, полученным им на посту министра. Он продолжал воевать на Западном фронте и к концу войны был офицером, занимавшимся в дивизии административно-снабженческими делами.
Вернувшись к гражданской жизни, фон Крозиг предложил себя в качестве предвыборного оратора недавно сформированной Германской национальной народной партии — хотя вступать в партию он не собирался. Он страстно желал уничтожить недалекие, ограниченные идеи и был убежден, что «мы, молодежь, призваны для того, чтобы когда-нибудь изменить многие вещи в этом государстве и обществе»; поэтому у него появилось желание проявить активность в политике. До настоящего времени фон Крозига не привлекала ни одна из партий. Однако сейчас национал-социалисты представлялись ему людьми, «стремящимися проводить осмысленную социальную политику, отвечающую изменившимся временам».
После нескольких электоральных выступлений ему пришлось признаться, что у него нет ни малейшей склонности к политике, и он фактически обнаружил, что партийная демагогия и все, что с этим связано, — вещи отвратительные. Шверин фон Крозиг перестал ходить на предвыборные митинги вообще и с этого времени полностью посвятил себя своей профессии. Довоенное обещание перевода в Забже (Гинденбург) в Верхней Силезии все еще было в силе, но он скоро разочаровался в жизни в этом отдаленном уголке, где профессиональные перспективы были весьма малообещающими. И тут ему предложили пост директора в компании на острове Рюген (нечто вроде предшественницы Союза фермеров Померании), и он соответственно попросил годовой отпуск и переехал туда.
Отныне карьера фон Крозига совершила неожиданный поворот с прибытием телеграммы от регистратора правительства Штеттина Липперта с предложением должности «помощника» по финансовым и экономическим вопросам в министерстве финансов рейха. Хотя фон Крозиг «всегда мечтал о должности в министерстве культуры» и, как признавался, мало что знал в финансах, он решил принять предложение.
Период ознакомления был напряженным. Шверина фон Крозига оформили в сектор «мирного времени», где ему пришлось иметь дело с сухими и весьма сложными темами вроде ликвидации германской собственности за границей и урегулирование долгов и претензий. Однако в 1920 г. его назначили советником, и тем самым он стал постоянным гражданским служащим, и теперь его подъем стал быстрым; к 1929 г. фон Крозиг (с 1925 г. граф Шверин фон Крозиг) был министерским директором и начальником бюджетного сектора. Национал-социалистическая благодарность 1936 г. гласит: «Благодаря его исключительной точности, объективности и ясности в оценке даже самых сложных проблем, вместе с его открытым характером и величайшей скромностью настоящего патриота, который всегда держался в стороне от партийных политических дрязг, Шверину фон Крозигу очень скоро стали поручать все более и более высокие обязанности». В этом окружении трезвой практической работы он чувствовал себя как дома и превратился в выдающегося специалиста.
Министр финансов, социал-демократ Хильфердинг, назначил его директором бюджета, и Шверин фон Крозиг, таким образом, стал отвечать за прохождение всех бюджетных и валютных потоков, поскольку его должность совмещалась с председательством над объединенными финансовыми и бюджетными комиссиями верхней палаты (рейхсрата). В конце месяца он зачастую не знал, где найти деньги на зарплату и выплату процентов, потому что Германия несколько раз была на грани банкротства. Уплата налогов шла с опозданиями, в то время как стоимость страхования по безработице росла. К тому же наблюдалось тревожное снижение притока иностранного капитала и росла утечка капитала за рубеж. Кредиты и долги, выданные как краткосрочные, хотя оплачивались как долговременные, надо было возвращать, и все это на фоне растущих социальных затрат.
На выборах в рейхстаг 14 сентября 1930 г. национал-социалисты завоевали 107 мест против предыдущих 12. Это был первый безошибочный сигнал опасности, и он заставил правительство Брюнинга вступить в «переходную к тоталитаризму фазу». Тем временем финансовое положение рейха быстро ухудшалось, и пик кризиса пришелся на банковский крах летом 1931 г. На Лондонской конференции в июле, где присутствовал Шверин фон Крозиг, Брюнингу и его делегации удалось добиться продления срока возврата кредитов, но затем наступил отказ Британии от золотого стандарта — в сентябре. В Базеле была созвана конференция экспертов по репарациям, на которой Шверин фон Крозиг представлял правительство рейха. Это было похоже на дальнейший шаг по пути контролирования кризисной ситуации, но до того, как конференция собралась, в Германии произошли два решающих события: на президентских выборах 10 апреля 1932 г. победителем стал Гинденбург, набравший 53 % голосов — но только во втором круге; Гитлер получил 36,8 %, а Тельман (коммунист) — 10 %; во-вторых, 30 мая президент принял отставку кабинета Брюнинга.
Шверин фон Крозиг узнал об отставке Брюнинга в Париже, где он участвовал в переговорах по Австрии. Вечером 31 мая, когда шло обсуждение состава нового кабинета под руководством Папена, фон Геш, германский посол в Париже, позвонил Шверину фон Крозигу, чтобы узнать, кто может оказаться новым канцлером. Шверин фон Крозиг мало что мог сказать фон Гешу кроме того, что он справа от центра и является «человеком, который не отказывает себе в экстравагантных выходках, а посему не популярен в своей партии». До того как Шверин фон Крозиг покинул Париж, посол позвонил ему снова, чтобы сообщить, что его кандидатура предложена на пост министра финансов. В эту бессонную ночь в поезде Шверин фон Крозиг решил отказаться от предложения при всех обстоятельствах. Он оставался тверд в своем решении даже тогда, когда фон Папен стал настойчиво объяснять ему эту необходимость для президентского кабинета.