Мужчины замерли на разных концах помещения.

– Ты, Ваня, давай быстрее, – сказал, наконец, Олег Владимирович. – У меня дел полно. Так что или дальше работать буду, или…

Прошин хихикнул. Безо всякого повода лез этот дурацкий смех даже сейчас, когда требовалось быть серьезным. Лучевая болезнь, вернее, ее последствия.

– Откуда там Платформа? – спросил Прошин, усилием отгоняя сдавливавшее горло реготание. – Я все понимаю, но откуда там взялась Платформа?

– И это все, что ты хотел спросить? – Мухин поднял бровь. – Знаешь, пришел бы так, посидели, поговорили… А теперь – никакого желания. Дожил, собственный ученик пристрелить собрался, как бешеного пса.

И он отвернулся к окну.

Из Прошина словно воздух выпустили. Оружие ненужной железякой полетело в мусорное ведро (Мухин дернулся), Иван сел за стол и обхватил голову руками.

В кабинете повисло молчание. Наконец, ректор встал со своего кресла, обошел стол и, поправив пиджак, подчеркивавший его могучую фигуру, поддернув брюки, присел возле Прошина.

За окном ветер гнал по Неве серые барашки волн с кудряшками бурунчиков поверху. Волны покачивали яхты у причала на противоположном берегу, беспокойную воду рассекала «Комета».

– Вы мне врали, – сказал Прошин. – Вы всех обманули.

Мухин молчал.

– Ваши россказни – аля-улю, труд на благо всей Земли… Вон он, труд, по всему Гипериону разлетелся.

– Разлетелся, – эхом повторил Мухин.

– Откуда там Платформа? Она же взорвалась на испытаниях!..

– Ну, значит, не взорвалась, – Мухин потер руками лицо.

– Почему?

– Жалко было все это добро в утиль списывать. Там столько труда вложено…

– Почему тогда?! – крикнул Прошин чуть ли не в ухо Олега Владимировича.

– Там люди, Ваня, – Мухин посмотрел на собеседника. – На Эдеме люди. Цивилизация.

Он отвернулся к окну.