– На Гиперион посмотреть, – ответила Наденька.

Юлить да извиваться тут не стоило – папин авторитет для Петровича существовал до определенных пределов, и любые эти распоряжения Сергей Петрович мог послать по известному адресу, если ему не обоснуют расход ресурсов станции. И вообще, на станции работали люди известные, авторитетные, а кому известности да авторитета не хватало – тот быстро набирал и то, и другое. Оно недолго: один трансфер – и в дамки.

– И что ты там хочешь увидеть, доця? – спросил Петрович. – Я табе хоць зараз магу сказаць, що нету там нiчога, вось глядзi.

Те же волосатые пальцы исполнили на клавиатуре вальс неудачников, и на экране перед начальником смены появилось изображение небесного тела. Иван торжествующе посмотрел на несостоявшуюся напарницу. Похоже, эскапада откладывалась.

– Вось ен, галубок, – Петрович развернул изображение на всю рубку.

Изображение подергивалось, шло рябью, словно компьютер не мог определиться с параметрами объекта.

– Опять телескопы барахлят? – спросил Прошин.

– Да нет, – протянул Петрович. – Чтоб в моем хозяйстве, да что забарахлило… Сейчас, подожди… Пачакай, пачакай…

Поверх изображения загорелся красный транспарант «Ошибка данных» и высветилась цифробуквенная кабалистика кода ошибки в недрах процессора.

– О как, – Петрович уставился на экран. – Вкалывали тут вкалывали, кучу железа разбили, а теперь што там адбываецца – не ведаем…

– Вот и я говорю, – затараторила Наденька, – компьютер не может определиться с параметрами Гипериона, для всех спутников есть параметры, а для этого нету, и все тут…

– И ты туда слетаешь и все решишь? – прищурился Петрович.

– Ну. Я… это… со мной взрослый вот, – Наденька дернула Ивана за рукав, и им обоим пришлось цепляться за поручни рубки.

– Это-то взрослый? – усмехнулся Петрович. – Ну-ка поглядим, што ты есць, чалавеча.

И развернул во всю рубку – душа-человек, сама шчо-драсць – досье Прошина. Минуту или две все присутствующие изучали подноготную старшего техника кочующей станции «Циолковский» Ивана Владимировича Прошина.

– Ну, взрослый, – признал, наконец, Петрович. – Битый, стреляный, почем глоток кислорода, выучил. Смотри, сынок, если что – Папа тебе тестикулы выдернет.

Начальника кочующей станции «Циолковский» Сергея Ивановича Павлова за глаза звали Папой. Еще Папой звали Сатурн, в отличие от Юпитера, поименованного на английский манер – Джуп.

И вот тут бы самое время заявить Прошину, что он против этой эскапады, что не хочет он лететь бог знает куда ради непомерных амбиций взбалмошной девчонки, а лучше послать к этому куску пористого камня, огромной губке, только и пригодной ломать траектории полета автоматам, послать хоть десяток роботов и пусть снимают да фотографируют. Уже и рот открыл Иван Владимирович – да передумал. Своим «битый, стреляный», Петрович в один момент создал ему репутацию, а репутация дело такое, други мои. Репутацию поддерживают. Или теряют.

– Разрешите полет, Сергей Петрович? – Наденька гнула свое. – Уже и распоряжение готово, и «Аэлита» заправлена…

– Распоряжение… – буркнул Сергей Петрович. – Одно дело заправить, тут еще и катапульту готовить…