– Так это все из-за пирога? – вытаращился Алфи.

– Это все из-за нас, – сказала Роз, которую начало мутить. Они с Тимом ничего не исправили, а, наоборот, сделали только хуже.

Мимо их дома задом наперед прошла миссис Доблен, одетая в просторное гавайское платье и тюрбан. Соседка, сварливая и вечно недовольная женщина, приветливо улыбнулась Роз, что было совершенно на нее непохоже.

– Тевирп, Зор! – прокричала она, затем подняла ступню и потрясла ею, как будто в приветственном взмахе. В следующую секунду миссис Доблен потеряла равновесие и грохнулась на тротуар, истерически хохоча.

Роз дошла до конца подъездной дорожки и увидела миссис Хэвгуд: та задним ходом двигалась по улице на своем серебристом «кадиллаке», а в конце квартала резко затормозила перед светофором, на котором загорелся зеленый сигнал. Заметив Роз, она неуклюже попыталась высунуть ногу в водительское окно и помахать ею, в точности как миссис Доблен.

– Зор! – крикнула миссис Хэвгуд. – Я яамиварпсиен яьнугл!

В этот момент сигнал светофора сменился на красный. Резко нажав на газ, миссис Хэвгуд сорвалась с места и вскоре скрылась из вида.

– Зор? – пробормотала себе под нос Роз. – Что еще за «зор»?

Алфи вытащил из кармана кусочек мела и написал на дорожке: «ЗОР. ЗОР». Потом высоко поднял палец и ахнул:

– «Зор» – это «Роз» наоборот! Все разговаривают наоборот!

– Разговаривают, ходят, ездят, машут не руками, а ногами – делают наоборот вообще все. – Роз дернула себя за волосы.

Взгляд тети Лили тревожно заметался между троицей Чудсов.

– Боже. Ну и кашу вы заварили, – негромко произнесла она.

– Надо было печь те булочки, после которых у людей склеиваются рты, – сказал Тим.

Роз в ужасе наблюдала, как соседи, двигаясь задом наперед, машинально выполняют привычные утренние действия, и болезненно морщилась всякий раз, когда кто-то из них налетал на препятствие, спотыкался и падал.

По мере продвижения в город все четверо все больше мрачнели. На школьном дворе девочки с косичками и вихрастые мальчишки сурово грозили пальцем учителям, которые при ярком свете луны играли в салочки и прямо в пиджаках и галстуках возились в песочнице. Перед зданием пожарной части брандмейстер Конклин и его подчиненные безуспешно пытались взобраться на пожарный шест. Строители снимали со стен дома уже прикрученные панели, озеленитель разбрасывал по идеально подстриженным газонам кучи травы, трехлетний карапуз катил коляску, в которой сидела его мать. Пенсионеры, по утрам собиравшиеся в парке на сеанс оздоровительной гимнастики, вроде бы выглядели нормально, но только до тех пор, пока не принялись медитировать, стоя на голове.

На городской площади Роз и ее спутники миновали статую Реджинальда Горести и фонтан, из которого прохожие вылавливали монетки. Библиотекарши миссис Хакетт и миссис Крисп подбирались к скамейкам, где сидели читающие, вырывали у них из рук книги, складывали добычу в тележку и увозили обратно в библиотеку. Хозяин французского бистро, Пьер Гийом, вооружившись ножом и вилкой, с голодным видом сидел за столиком в собственном заведении, а посетители носили ему с кухни тарелку за тарелкой. Разумеется, все они пятились и постоянно сталкивались друг с другом, отчего картофельный гратен, филе камбалы, крем-брюле и прочие блюда оказывались сперва в воздухе, а затем на полу.

– Я что-то путаю, – промолвила тетя Лили, – или вон та женщина только что продала порцию бифштекса мсье Гийому?

– Да, – медленно кивнула Роз.

– Я больше не выдержу, – сказала Лили. – Нужно положить этому конец. У меня есть идея: дадим всем по стакану теплого молока, и, может быть, тогда они уснут. Алфи, подойди ко мне на секундочку, подскажи, где можно взять сразу много молока.