Ему понадобилось ударов десять, чтобы осознать ту лёгкость, с которой лезвие входило в ком ткани. Он замешкался и заметил, наконец, отсутствие крови. Тогда горе-душегуб развернул, свернутый мной комок, и хотел было закричать о «подставе», но я со всей силы саданул его по затылку рукоятью ножа. Второй быстро включился в борьбу и стал размахивать кинжалом, стремясь исправить недоразумение. Комната небольшая, места для манёвра недостаточно. Поэтому я ногой выбил оружие из кисти, и, коронным приемом Бруни, отправил противника в нокаут. Потёр саднящий лоб ладонью — больно, черт возьми.
За стенами дома обороты набирала подозрительная шумиха. И не скажешь, что ночь на дворе. Не спится же воинам, ну ничего, это их выбор: работать бодрыми или полудохлыми. Обыскал хлопцев, отобрав все колюще-режущее, и свалил их в один угол. В себя ребята придут не скоро.
С досадой принял суровую реальность, лишившую меня остатка восстановительного сна. Завтра буду злой, как цепной пес.
Мое утреннее объявление, судя по всему, произвело неизгладимое впечатление на жителей. По мере приближения к входной двери, шум усиливался и стал напоминать ссору склочных старух. Затем послышался жалобный всхлип и утробный звериный рык.
Вход в дом своим обширным телом загородил Фенрир и предупредительно рычал еще на пятерых воинов. Я еле протиснулся мимо его филейных округлостей, дабы взглянуть на предателей. Вид варга в анфас оказался еще более занимательным, чем вытянувшиеся в удивлении морды собравшихся при виде меня живого и здорового. В огромной пасти оказалась зажата шея Аркона, рыдающего и молящего об освобождении.
— Да уберите же эту тварь! — сквозь всхлипы орал он, не заметив появления еще одного действующего лица в этой комедии. Воины остолбенели, кроличьими глазами глядя на наш с варгом тандем.
Я потрепал своего защитника по белоснежному загривку:
— Вот почему ты бродил за мной по пятам весь день. Тоже чувствовал?
Волк перевел на меня умный взгляд желтых глаз и недовольно фыркнул. Мол только дурак мог не предугадать подобный исход.
На вопли старосты стал стягиваться сонный народ. Мне того и надо. Преступление должно быть обнародовано, дабы справедливость наказания ни у кого не вызывала сомнений. Не из своей избы вывалился всклокоченный Эйвар, одной рукой натягивающий рубаху, а второй крепко держащий топор. Он подскочил ко мне, взглядом давая понять, что будет стоять насмерть, если потребуется. Правда за нами.
— На меня было совершено покушение, — объявил я встревоженной толпе, выхватив фигуру Аголона, уверенно пробирающуюся к нам. — Кто зачинщик? Он? — кивнул в сторону стонущего Аркона, зная ответ наперед. Вот о чем этот старых петух так долго шептался с лидерами воинов.
Пятеро мужчин, что теперь были обступлены со всех сторон разгневанной толпой, потупили взгляды. Их жены рвались к ним, рыдали, ругали за опрометчивость и вымаливали пощаду одновременно. Я примерно представлял по каким законам здесь принято судить преступников. По-хорошему вздернуть всех на центральной площади, дабы неповадно было. Но тогда чем я отличаюсь от тех правителей, что избивают людей до полусмерти и держат в рабстве? Жестокости в этом мире и без меня хватает. Да и не принято у нас людей убивать за преступления. Говорят, это негуманно.
— Какое наказание положено вам за покушение на жизнь человека, знаете?
Воины переглянулись между собой и утвердительно кивнули.
— Скажите, чтобы все услышали. Громко.
Они долго не решались и все же один из них выкрикнул:
— Смертная казнь.
Толпа снова взорвалась. Только утихомирившиеся женщины стали рыдать с новой силой и падать на колени, вымаливая прощение. Дети провинившихся обхватили отцов за руки и испуганно зарывались лицами в их широкие рукава. Непричастные с тревогой наблюдали за стихийно развернувшимся судом. Перешептывались, строя предположения и причитая о неразумности совершенного деяния.
— Там еще двое, притащите их, — шепнул я Аголону. — И прихватите простыни, как доказательства.
Вскоре перед мордой Феника сгрузили два безвольных мешка. Эйвар хлестал по щекам бессознательных воинов, приводя их в чувства. Я же развернул ткани, демонстрируя их публике. Количество порезов явно свидетельствовало о намеренности, обвиняемых лиц, совершить душегубство с особой жестокостью. Надо признать, это возымело серьезный эффект среди толпы. Особенно на ту часть населения, что успела проникнуться симпатией к моим преобразованиям. Они-то и возмутились подобной низости до глубины души.