— Ты так спокойна, Агата, потому что у тебя детей нет! Был бы сын, не так бы пела!

— В подвалах под крепостью горы золота. Если захочет — откупится. Только вот слыхал я, что все серьезно. Не берет больше золото Собислав. Ему теперь жизни подавай!

— Знает, что слабы мы сейчас, вот и притащился. Отпор дать некому…

— Хорош народ стращать! Может он приехал нашего господина с повышением поздравить. Дипломатический жест, так сказать.

— Сколько раз говорила тебе, Ярус: не сквернословь при дамах!

Людское шушуканье прервалось скрежетом засова и скрипом крепостной двери. Из ее проёма вышли двое. Оба тощие, того и гляди унесёт лёгким дуновением ветерка. Относительно молодые или это просто кажется из-за безбородой кожи их лиц. Гладкой, как у подростков. Зато сколько гордости и напыщенности в осанке! Ни много ни мало прославленные короли! Одежды расшиты золотыми нитями, на пальцах огромные перстни с драгоценными камнями, своим блеском слепящие первые три ряда толпы. А руки, отсюда вижу: холёные, как у барышень.

Вокруг них сомкнулся круг солдат, замурованных в латы по самую макушку. Боятся собственного народа?

— Поприветствуйте же славного владыку Эдихарда — Собислава Отважного! Благодарите, что снизошёл до нас и почтил своим визитом!

Народ в недоумении переглянулся и слабо так, безэмоционально стал скандировать имя Собислава. Радостью и благодарностью, конечно же не пахло. Этими кислыми выражениями лиц можно было бы квасить капусту. Собислав поднял напомаженную ладошку вверх, останавливая поток «бурного приветствия».

— Жители Когррага! Без тени сомнения вас можно обозвать счастливчиками! На долю ваших детей выпала великая честь пополнить ряды армии Аваллона, — он картинно приторно улыбнулся, сложил ладони в замок и доверительно добавил: — я даже сам немного завидую таким возможностям. — Затем вернул голосу напыщенную торжественность и продолжил свою неумелую агитацию: — Стать воином Аваллона великая честь и большая ответственность, с чем я и поздравляю счастливых родителей.

Но радоваться никто не спешил. Мужчины яростно сжимали кулаки и скрипели зубами, женщины беззвучно роняли слёзы, как будто сил на истерики у них давно не осталось.

Собислав ненадолго умолк, осматривая толпу и улыбаясь уголками рта. Словно подпитывался этим удушливым отчаянием и чужим горем.

— Мои солдаты помогут собрать всех первенцев мальчиков старше трёх лет, — он щелкнул пальцами и застывшие камнем стражи синхронно вынули из ножен острые клинки. — Приступайте, у меня мало времени, — небрежно бросил он напоследок, снимая с себя маску дружелюбия, и прошмыгнул за стены крепости.

Глупо ожидать, что родитель добровольно отдаст своего ребёнка. Поэтому в считанные секунды оглушенная толпа превратилась в потревоженный муравейник. Народ кинулся врассыпную, надеясь добраться до своих домов быстрее вражеских солдат.

— Закрыть городские ворота! — хладнокровно отдал приказ новопомазанный правитель Когррага.

И тут началась давка. Эти узкие улочки, неспособные пропустить такое количество людей, сталкивали жителей между собой. Кто-то падал и уже не мог подняться, кто-то начинал драться и толкаться, а самые мудрые, как по мне, толпой накинулись на загонявших их, как стадо баранов, солдат.

Мне вся эта заварушка, ох, как не нравилась. Особенно идея с закрытием ворот. Так что по стеночке, в быстром темпе, я направился к свободе. Беспокоился за своего коня, не снесет ли его общей волной? Больно целеустремлённый тут народ живет.

Кое-как, закрыв глаза на царившее вокруг мракобесие, подошёл к городским воротам, опустившимся почти на треть. Два амбала усиленно крутили механизм, опуская заслонку, а ещё шесть кошмарили жителей, не выпуская из ловушки. В общей хаотичной массе взглядом выхватил своего напуганного коня, встревоженно танцевавшего у коновязи, прижав к голове уши. И как-то от сердца отлегло. Не угнали.

И только я облегченно вздохнул, как к животинке подскочил черноволосый кузнец и стал успокаивать его, дабы дотянуться до узла на уздечке.

Вот ведь как бывает!