Лодку изрядно пронесло и, гребя одним веслом, мы с трудом подбились к талам. Забрав перепачканные матрасовки со скарбом, сникшие детдомовцы вылезли на берег.

— Бить будем? — спросил Серега.

Я оттащил обласок подальше от воды, а лодку крепко привязал к накренившейся талине.

— Да ну их…

Детдомовцы уныло шагали перед нами, вытаскивая ботинки из вязкой глины. Я не видел их лиц, только понурые спины и торчащие из воротников худые шеи.

— Какие-то они… Вроде как старички, — тихо сказал Серега, глядя на худые фигурки.

Мне стало их жаль. У меня тоже пять лет уже не было ни отца, ни матери.

— Обождите, — окликнул я. — Давайте сюда мешки.

Мальчишки остановились и опустили на землю матрасовки.

— Мы с Гринькой чужого не брали. Здесь моя чашка, одеяло. Вот…

Пышкин хотел развязать мешок.

— Да не показывай ты свое барахло. Помочь хочу.

Я забрал его матрасовку. Серега взял мешок у рыжего:

— Ну, ты… Кавказский пленник.

— Читали такую книжку? — спросил я.

Пышкин хмуро кивнул.

— То-то. Топайте, Жилин и Костылин.

Детдомовцы чуть приободрились и зашагали веселей.

Если осенью от ложки воды на земле ведро грязи, то весной наберется лишь ложка грязи после ведра воды. Весеннее солнышко сушит быстро, и весь день пашня за деревней струила дрожащее марево. Через день работать в поле стали с утра до одиннадцати вечера, с двумя перерывами для отдыха тяглу и людям. Но все же дело подавалось не так споро, как хотелось Арсентию Васильевичу. Чтобы скорее отсеяться, попробовали было боронить на коровах, однако к ярму приучили только одну комолую Пестрянку. Остальные коровы кидались с боронами из стороны в сторону или ложились на землю и жалобно мычали. Бабы жалели их и выпрягали.

Пахари с бороноволоками перебрались жить на культстан, около которого в закопченном котле повариха варила всем пшеничную кашу и похлебку. На всех же были и одни застланные соломой нары, где сладко спалось после долгой ходьбы за плугом и боронами. В пригоне возле стана держали лошадей и быков. Для них с зимы оберегли и загодя сметали зарод мелкого сена, так что на кондвор в деревню гонять тягло было незачем, и Антоныч круглосуточно находился при нем здесь. Вместе со всеми на стане жил Пышкин. Ночами Антоныч будил его, и мальчишка, спросонок пошатываясь, выходил с ним на улицу в серую весеннюю ночь. Антоныч говорил, что приучит его вставать самого, но прежде парнишку нужно сводить к бабке Варваре, которая знала травы от всяких недугов. Заняться этим Антоныч обещал после посевной. Сейчас было недосуг.