— Сразу три?! — Бен поднял недоверчивый взгляд на брата. Том привычным щелчком пальцев откупорил бутылку и присосался к горлышку, разом одолев половину содержимого. Удовлетворено вздохнул и только тогда удосужился взглянуть на младшего брата.

— Откуда этот удивленный тон?

— Мы же договаривались, что берем тайм-аут. — Грохнув чашку о стол, Бен процедил сквозь стиснутые зубы: — Какого хрена, Том?!

— Объясни Верховной, что тебя потянуло на покой. — Вздохнув, Том сделал смачный глоток и опустошил бутылку.

— Заказчик — Верховная Ведьма?

— Угу.

— Сроки?

— Как можно быстрее. Не знаю, — раздраженно отмахнулся брат и вновь поплелся к холодильнику. — Вскрой конверт, и все узнаешь.

— Я не притронусь к ним, — твердо произнес Бен, сверля немигающим взглядом брата, уже явно наслаждающегося похмельем. — Пока не приду в норму.

— Вышел из строя, бедолага? Это ты зря — фамильяры не дремлют.

— Плевать я на них хотел! Я устал от бесконечной гонки!

— Это тебе не заурядный маг с просьбой укокошить соседку — цветочную фею или коллегу-травника с редким целительным даром, Бэн! — В помещении заметно стемнело, будто за окном сгущались дождевые тучи. Волна жара взметнулась от бэлморта к потолку и обрушилась удушливой дымкой, заползающей во все щели и застилающей глаза. Он заполнял кухню своей мощью, льющейся по стенам, полу, потолку, высасывающей энергию из электроприборов и всего живого. Комнатные цветы внезапно ссохлись и поникли, свесив листья. Зеленые глаза Тома сверкнули белым огнем. — Сама Верховная обратилась к нам! Дала поручение, и вознаграждение обещает быть щедрым.

— Не в деньгах дело, — Бен устало вздохнул. Стянув со стола кружку, отпил из нее остывший кофе, поморщился и поставил обратно, не обращая внимания на прущую из брата ярость. — Я устал оттирать кровь от одежды, устал отмывать от нее руки. Хочу спокойствия и отдыха хотя бы недельку.

— Надеюсь, кошмары не мучают твою нежную душонку по ночам? — Саркастически протянул заметно остывший и захмелевший Том и, заржав, принялся за вторую бутылку пива. В комнате вновь стало светло, от удушливой дымки не осталось и следа. Брат смерил его тяжелым взглядом, постукивая пальцами по стойке.

— Мне не снятся сны. Даже если бы и снились, то самым большим кошмаром была бы твоя не проспавшаяся рожа. А если учесть, что я вижу ее практически каждое утро, то можно сделать неутешительный вывод: кошмар наяву живет со мной под одной крышей.

— Тогда в чем дело? Совесть проснулась? Мы, охотники, славимся хладнокровием и равнодушием. Нам чужды человеческие слабости, эмоции. Ни сострадания, ни жалости, ни сожаления, ни раскаяния — ничего! Если вдруг захочется порыдать в подушку или отнести цветы на могилу своей очередной жертве, скажи мне — я облегчу твои страдания. — Набрав медленно воздуха в легкие, он процедил сквозь зубы: — И выжгу сердце дотла.

Не успел Том договорить, как в комнате поднялся ледяной ветер, настолько колючий и порывистый, что он спокойно мог содрать кожу с костей. Лампочки замигали, даже те, что не были включены — вся техника в доме взбесилась. Кухонная подсветка за спиной Бена, каждая лампа по очереди, с треском взорвались россыпью искр, словно огненный дождь. Выпустив из рук чашку с остатками кофе, Бен резко и тяжело оперся руками на стол и медленно подался вперед, прожигая брата искрящимся от силы взглядом.

— Я не обмяк и не вышел из ума, Том, — процедил он в лицо брату. И, глубоко вдохнув, рявкнул: — Я устал!

Его голос бумерангом отразился от стен и окон, прозвенел эхом, и бутылка в руках Тома разлетелась вдребезги. Раздраженно поджав губы, брат утер влажную от пива ладонь о рубашку.

— Твое счастье, что она была почти пустая, — спокойно произнес Том и, громко икнув, погрозил брату пальцем. — У тебя неделя, не больше! А после мы вскрываем конверты. — Вздохнув, он оглядел помещение и скривился: — И прибери за собой, мелкий.