Тартус Фим знал, что времени ему удалось выиграть совсем немного.

В голосе Цары Джейнис чувствовалась спокойная, холодная уверенность. На везение, которое не подвело его во время атаки ее мужа, рассчитывать не стоило – теперь его ждал конец. Наемница сперва добьет «Кривую шоколадку», а затем вытащит его извивающееся тело из ее остатков, словно улитку из раковины.

Удаляясь от границы Пепелища, он видел мчащийся к нему «стилет». Даже если бы он рискнул и сразу поставил счетчик, он вовсе не был уверен, что ему удалось бы прыгнуть – Малькольм основательно поджарил ему антигравитоны. Без их поддержки глубинный привод не только не откроет стабильную щель, но и не сохранит прыгун в целости при ее преодолении.

Навигационная консоль высветила двадцать секунд до контакта. Хуже того, приближались и корабли Альянса. Неужели они собирались влететь в Пепелище? Что тут вообще творилось, Напасть их всех дери?

«Глаз циклона», – вдруг подумал Фим. Если бы удалось до него добраться… Нет, это нереально. Не при столь плачевном состоянии корабля, потерявшего значительный процент управляемости. Однако если он ничего не станет делать, та чокнутая его зарежет. Как она обещала – «Ядом».

Да пошло оно ко всем Иным!

Сам не вполне сознавая, что делает, он схватился за ручку управления и ввел инструкции на навигационной консоли. «Кривая шоколадка» затормозила, с трудом сражаясь со скоростью, а затем медленно и неуклюже совершила разворот на сто восемьдесят градусов по широкой дуге. В конце разворота Тартус нажал кнопку форсажа. Прыгун затрясся, взревели сирены – судя по всему, вышла из строя одна из корректировочных дюз. Тем не менее он завершил маневр.

Он возвращался в Пепелище.

Не для того, чтобы в него влететь – для этого он еще не настолько сошел с ума. Но на границе Тестера виднелось несколько монументальных глыб, гигантских астероидов, которые лениво парили в пустоте, поддерживаемые гравитационными взаимодействиями и пучками псевдоэлектрических разрядов. Если бы ему удалось спрятаться за одним из них, использовать его как защиту… или даже совершить посадку и прицепиться к поверхности, возможно, у него появился бы шанс – если, конечно, Цара не запеленгует неподвижную цель. Ничего лучшего ему, однако, в голову не пришло.

Он летел и плакал, даже не отдавая себе в этом отчета. Слезы и пот капали на навигационную консоль.

– Тартус, – услышал он. – Вернись, Тартус. Не убегай.

– Проваливай, ведьма! – пробормотал он, даже не включив микрофон. Если бы он начал с ней разговаривать, наверняка бы сорвался.

– Я лечу к тебе, Тартус, – пообещала она. Но Фим уже пересекал границу Пепелища.

«Кривая шоколадка» внезапно затряслась и закашлялась из-за присутствовавших в выжженном пространстве завихрений. К нему неслись энергетические волны и гравитационные течения. Через неостекло на носу корабля Фим увидел всю красоту хаоса: танец астероидов, плывущие метеориты, блеск черных микродыр, волны газа и пыли, соцветия голубых молний.

И отмеченные кастрированным искином приближающиеся корабли.

Самих истребителей или прыгуна он не видел – лишь пляшущие перед носом точки: отображенную на стекле проектором консоли анимацию вместе с данными о скорости, расстоянии и нарисованными векторами полета. Там что-то происходило: нечто, чего он еще до конца не понимал и не хотел понимать, какое-то странное безумие. Его это не интересовало. Плача, он дернул за ручку, толкая «Кривую шоколадку» в сторону ближайшей гигантской глыбы.

По пути ему пришлось миновать лабиринт небольшого пояса астероидов, разваливавшихся на куски и вновь формирующихся из разбитых осколков, притягивавшихся друг к другу голубыми разрядами. Одна из молний зацепила и его, почти целиком лишив прыгун магнитного поля. Отчаянно вскрикнув, Фим закрыл глаза, а когда снова их открыл, увидел мчащуюся ему навстречу черную стену астероида.

– Контакт через восемь секунд, – сообщил аварийно включившийся искин. – Семь, шесть, пять…

Тартус начал тормозить, чтобы расположить «Кривую шоколадку» параллельно лениво вращающемуся небесному телу. Приборы пищали, консоль бунтовала против его головоломных выходок. Поверхность астероида оказалась пористой, полной выступов, впадин и бесформенных шипов. Хуже того, по ней тоже проскакивали молнии.