– Кто мне может объяснить, что тут, Напасть его дери, происходит? – не выдержал Месье. Но Грюнвальд не ответил, продолжая смотреть на застывшую возле Арсида Пинслип. «Ленточку» тряхнуло от массированного обстрела из лазерных орудий нескольких истребителей, и ее поле в окрестностях кормы упало до пятнадцати процентов.
– Чтоб вас всех Напасть взяла! – прошипел Миртон, вставая с капитанского кресла и подходя к Машине. – Напасть вас всех дери! Дай мне соединительный кабель! – рявкнул он Месье. Тот, похоже, сам не сознавая, что делает, отцепил от комбинезона один из проводов, которые обычно носил с собой. – Похоже, вы все свихнулись, и я тоже!
Схватив кабель, Грюнвальд воткнул его разъем в свой порт доступа.
– Если я этого не переживу, подключите Гарпаго к стазису перед глубинным прыжком, – сказал он, вставляя другой конец кабеля в порт доступа Машины. – И прыгайте сами. Куда угодно. Если не хотите жить дальше как напастные киборги.
– Капитан… – начала Хакль, но Грюнвальд не дал ей закончить.
– Я же говорил, что доверяю тебе, – сказал он, включая соединение. – Помни, что это действует в обе стороны.
Все казалось совершенно нереальным.
Здание Центрального врачебного корпуса Клана, или Медикус, возвышалось над лазурными строениями города Лазурь, словно бело-серебристая стреловидная башня с острыми иглами-зацепами для паркующихся ездолетов. Часть их могла приземляться на крыше, и именно туда направлялась ведшая машину Бладек. Ее сопровождал какой-то молчаливый чиновник, наверняка контролер Альянса, тихий и опрятный. Миртон никогда его раньше не видел.
Ездолет не спеша коснулся колесами мокрой от недавнего дождя посадочной площадки. Здесь царила нешуточная суматоха – Контроль удалил бо́льшую часть прессы, но не мог избавиться от дотошных летающих голокамер, пытавшихся разглядеть лицо Грюнвальда за затемненным стеклом машины.
– Лифт в нескольких шагах отсюда, – сообщила преподавательница. – Мы быстро их пройдем. Я выйду первой, хорошо?
Он неуверенно кивнул, и Бладек вышла из ездолета. Какое-то мгновение он слышал гомон вопросов и шум назойливых голокамер. Окрестности уже обстреливали серо-голубые коммуникационные пучки, собиравшие трехмерные изображения и всасывавшие звуки. Миртон молчал. В суматохе он забыл взять с собой Деда Протеза и теперь не знал, удастся ли ему открыть дверцу машины.
– Быстрее, – сказала Моника, вытаскивая его из ездолета прямо в царящий вокруг хаос. К счастью, им заинтересовались лишь на миг – все внимание сосредоточилось на прибывшем контролере, слова которого доносились до него словно в тумане: «Террористическая атака на здание Совета», «покушавшийся называет спецификацию «Господин Тень»», «жертвы среди чиновников среднего уровня», «жестокое побоище, на которое Альянс…». Потом все оборвалось.
Они шагали по погруженному в тишину светлому коридору. Миртон споткнулся, но Бладек крепко держала его за руку. Он не знал, как долго они шли – с тем же успехом это могло продолжаться без конца. Когда они остановились перед стеклянной дверью, он уставился на нее столь же бездумно, как до этого в пол коридора.
– Грюнвальд, – Моника Бладек разговаривала с каким-то врачом Клана, но Миртон услышал свою спецификацию. – Да. Нет, он не знает. Понимаю. Я была бы крайне благодарна.
Когда врач ушел, преподавательница присела и посмотрела мальчику прямо в глаза. Ее взгляд казался влажным и остекленевшим.
– Миртон, – сказала она, – там твоя мама. Говорят… она тяжело ранена. Он ее прикрыл… Твой отец ее прикрыл, но шансы… Она уходит, Миртон. Ты должен быть мужественным. – Она на мгновение замолчала и утерла ладонью глаза, наполнившиеся влагой. – Хочешь к ней войти?
Он кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Моника Бладек встала, коснулась открывавшего двери датчика и медленно, почти мягко, провела Миртона внутрь.
– Теперь я оставлю тебя одного, – сказала она. – Можешь… можешь с ней побыть. Можешь с ней остаться. Прости, – добавила она, выходя.
Грюнвальд остался один.
Мелисса Грюнвальд лежала на большой кровати, подключенная к компьютерам и генокомпьютерам, убаюканная в Потоке. Глаза ее были закрыты. Казалось, она едва дышит. Миртон присел на кровать и медленно, неуверенно, взял ее за руку. Пальцы ее были холодны.