– О копии данных известно. Необходимо продолжение.
– Во-вторых, возле вышеупомянутого груза будут находиться первый пилот или капитан, и в случае попытки его незаконного захвата груз будет серьезно поврежден, что значительно уменьшит его ценность. Вероятность подобного составляет от пятидесяти до шестидесяти процентов, – чуть шутливо добавил Миртон. – Это понятно?
– Необходима более точная процентная верификация вероятности повреждения.
– Во имя Ушедших… ладно. Она составляет ровно пятьдесят процентов в зависимости от действий стрипсов. В-третьих и в-последних, окончательный торговый обмен будет совершен возле пограничного локационного буя сектора 32С после полной зарядки нашего реактора. Вся команда, за исключением капитана и наблюдающей за передачей груза первого пилота, будет введена в стазис. Сразу же после сделки мы совершим глубинный прыжок. Поблизости от «Ленточки» будет находиться крейсер «Джаханнам» и транспортный челнок с отключенной тягой и предметом сделки внутри. Напоминаю, что в случае самоуничтожения серьезные повреждения может получить не только ваш крейсер, но и сам груз, – закончил он, выжидающе глядя на посланника. – Это все. Понял?
– Инструкции приняты. Идет анализ инструкций, – произнес киборг. Миртон закатил глаза.
– Имя у тебя какое-нибудь есть?
– Именная спецификация не является необходимой, – ответил стрипс. – Присутствующая здесь симуляционная технология развития интеллекта постчеловечества является частью целого. Необходимо именование ее посланником, – киборг на мгновение замолчал, но тут же продолжил: – Анализ завершен. Вероятность успешного завершения торговой сделки показывает тенденцию к росту и составляет сорок целых пять десятых процента. Необходимо ознакомление с торговой офертой.
– Пошел по кругу, – пробормотала Эрин, но Грюнвальд лишь кивнул и показал киборгу на одну из ведших на нижнюю палубу лесенок.
– Надеюсь, протиснешься, – сказал он. – Ничего пошире у нас нет. «Ленточка» – не крейсер.
Киборг не ответил, лишь затрясся и, к удивлению Грюнвальда, убрал одну из своих механических конечностей, отчего стал казаться значительно уже.
– С меня хватит, – заявила Эрин Хакль.
На десятом часу после начала ремонта доктор Гарпаго Джонс разбил последнюю бутылочку с когнитиком.
Ему казалось, будто все вокруг движется в замедленном темпе. Секунду назад он смотрел на датчики склонившегося над телом Месье «АмбуМеда», а в следующий миг бутылочка выскальзывала из его онемевших пальцев. В отчаянии, но и со странной обреченностью, он смотрел, как когнитик разбрызгивается по чугунному основанию «АмбуМеда». Упади бутылочка хотя бы в сантиметре дальше – и она бы уцелела. Он не мог в это поверить. Казалось, будто все сговорилось против него, причем в тот самый момент, когда Хаб Тански поставил его перед чудовищной, мучительной дилеммой.
Во-первых, ему не давала покоя мысль о Рукаве Персея. В том, что им не следует туда возвращаться, он нисколько не сомневался. Именно там они едва не погибли, а вся команда оказалась в Глубине – в сознании и обреченная на смерть. Именно там они потерпели поражение. И потерпят его снова, если туда прилетят.
Во-вторых, Миртон намеревался отдать Машину. В этом компьютерщик был прав. Капитан планировал продать величайшее открытие человечества как минимум за тысячу лет, золотой пропуск Гарпаго в Академию знаний Научного клана. Иногда доктор представлял, как он входит в апартаменты отвратительного желтозубого старикашки, советника Научного клана Ибериуса Матимуса, после чего запихивает ему документ прямо в пытающуюся нести всякий бред старческую глотку. Однако эти прекрасные видения быстро рассеивались в то мгновение, когда вместо морщинистой физиономии Ибериуса перед его глазами возникала лысая вампирская рожа Тански, со свисающей с губы неразлучной цигаркой и кривой улыбкой, в потертом комбинезоне и с худыми пальцами компьютерного пианиста.
«Усыпить их всех… и самого себя. Но это предательство. Я этого не сделаю. Ни за что», – думал он. Но Миртон отдаст Машину стрипсам. Отдаст ее секте, которая столь отдалилась от человечества, что сама напоминает Машины. Однако, с другой стороны… жаль было бы лишиться доверия Миртона. Что, если с его помощью удастся познать тайны Глубины?
– Может, ты мне что-то посоветуешь? – буркнул Гарпаго все еще бесчувственному Месье. Медицинский комплекс сообщал, что вызванный ударом кровоподтек уже рассасывается, и есть немалый шанс, что механик очнется еще до запланированного глубинного прыжка из Тестера. Но все же дело выглядело достаточно серьезно – судя по всему, введение в стазис не помогло раненому, а повторный из него выход тем более. Теперь «АмбуМед» трудился вовсю, вонзая Месье в голову инъекторы и наноиглы. Доктор надеялся, что механик вылечится достаточно быстро, чтобы взглянуть, как идет ремонт корабля… и не подложат ли в него стрипсы какую-нибудь бомбу.
«Так что же делать? – размышлял он. – Миртон продаст Машину, можно не сомневаться. Но как я могу перечеркнуть все, что связывает меня с капитаном, из-за какой-то тысячелетней Машины?»
По сути, все было просто. Джонс сам носил еду. После завершения ремонта, когда прыгун будет уже готов… Но ведь на нем еще оставался бы тот стрипс! Этого глупец Хаб не учел… Когда доктор его об этом спросил, он лишь ответил: «Я над этим работаю». А может, Тански просто хотел прыгнуть вместе с находящимся в сознании стрипсом сквозь Глубину? Наверняка дело именно в этом – компьютерщик хотел поджарить ему мозги. Стрипсы тоже страдали от послеглубинной болезни. Но если киборгу все же хватит здоровья, чтобы всех прикончить? Полный абсурд.
«Слишком я для всего этого стар, – подумал доктор, как уже много раз до этого. – Просто я слишком стар.