– Я… – неуверенно начал Цицеро. Машинально бросив взгляд на экран, он увидел часть текста: «…зонд следовало проверить, я передал его Флинку. Они не догадываются, что…» Лем заслонил от него остальное.
– О чем я не догадываюсь? – заикаясь, пробормотал Цицеро. – Что вообще происходит? Ты умеешь пользоваться продвинутым компьютерным интерфейсом? Что ты там писал?
– Мне в самом деле очень жаль, Флинк, – вздохнул Захарий, и на мгновение на его лице промелькнула грусть. – Я искренне тебя любил. Ты был самым симпатичным из всех.
– Что? – переспросил Цицеро, но Лем уже подошел вплотную, и силы его рук вполне хватило, чтобы это слово стало для Флинка последним.
Тартус Фим постепенно приходил в себя.
Он знал, что ему ввели какую-то дрянь, развязывавшую язык, которую они называли «болтушкой». Когда ангел его покинул, Малькольм Джейнис вдобавок впрыснул ему что-то еще, назвав это «расслабляющим коктейлем». Похоже, они с ним уже закончили – по крайней мере, он на это надеялся.
Фим с трудом пошевелил пальцами. По позвоночнику прошла волна парализующего тепла, и он вдруг подумал, не наделал ли в штаны.
«Я их убью, – внезапно решил он. – Убью их всех за то, что они со мной сделали. За то, что я лежал беспомощный, словно свинья на откорме, и…» На него нахлынули воспоминания о том, о чем ему не хотелось помнить – ласкающий его ангел, тихий смех Малькольма, таившегося в полумраке каюты, подобно средневековому Сатане. И парализатор – парализатор, который он прекрасно помнил, намного лучше, чем ему хотелось бы. Но хуже всего было не это, а похоть – унизительное чувство похоти при виде ангела, который обнимал его, позволяя вдыхать запах своей кожи, ангела, который принес ему боль, но вместе с ней и блаженство.
Что с ним творилось?
«Кривая шоколадка» была его королевством, коконом, все углубления и закоулки которого он знал наизусть, а шум механизмов напоминал биение материнского сердца. Он любил ходить голым по своему кораблю и неохотно брал пассажиров или членов команды, стремясь к как можно большей автоматизации прыгуна. В людях он не нуждался, даже в женщинах. Сексом он занимался, может быть, полтора десятка раз, и процесс этот всегда напоминал ему некую странную борьбу, не дававшую настоящего удовлетворения. Ни одна женщина не могла дать ему столько, сколько «Кривая шоколадка».
Или, по крайней мере, так ему казалось.
– Ты приходишь в себя, – сообщил Малькольм Джейнис. Фим поднял голову, ища взглядом наемника. Тот лежал, развалившись на койке, и забавлялся электроножом. По острию пробегали крошечные голубоватые зигзаги разрядов, то и дело ласкавших ладонь Малькольма, который слегка подбрасывал оружие, пытаясь поймать его за безопасную рукоятку. – Уже все, дорогой. Ты показал себя настоящим молодцом. Нет… – он покачал головой, глядя в широко раскрытые от ужаса глаза Фима, – она не придет. У нее есть другие дела. Мы остались одни. – Помолчав, он продолжил, уже не глядя на торговца: – Это «Яд». Мой электростилет. Аристократия предпочитает электромечи, но это достаточно неудобное оружие. Взгляни, – он направил острие в сторону Тартуса, и голубые зигзаги потянулись к тому, словно микроскопические щупальца. – Разрядами можно управлять. При определенной ловкости можно даже сделать так, что они оттолкнут оружие от стен и пола, так что электростилет можно метнуть достаточно далеко. Он острый как сама Напасть. Старая технология, – он снова подбросил и поймал электростилет, который тихо зашипел, рассекая воздух. – Староимперская. Собственно, таких уже не производят. Подобное оружие переходит из поколения в поколение. Симпатичный, да?
Фим не ответил.
– Электрооружие создавалось по нескольким причинам, – невозмутимо продолжал Джейнис. – Во-первых, оно намного мощнее обычного парализатора. Во-вторых, оно способно отразить выстрел из энергетического оружия, а может, и не только. В-третьих, оно может рассечь даже модифицированную нанитами неосталь. Взгляни, торговец, и подумай, насколько неразумно нарываться на эту цацку. Ты же не хочешь, чтобы я пырнул тебя «Ядом»?
– Нет, – простонал Тартус. Малькольм кивнул.
– Вот и отлично. Помни об этом, пока мы будем идти к пустой каюте, в которой я тебя сейчас размещу. И не забывай, когда попытаешься выбраться в коридор, повозившись с дверью. Ибо ты обязательно попробуешь. Или собираешься попробовать. Я вижу это по твоим слезящимся глазкам.
– Я не…
– На «Няне» нет тюремных камер, – дружески прервал его Джейнис. – Так что чувствуй себя гостем с ограниченными возможностями для прогулок, и все закончится просто чудесно. Ясно?
– Да.
– Тогда прошу со мной, – объявил наемник. – О, у нас сил нет? Я помогу встать. Собираем барахлишко… модулек персоналика, пивко… и хоп! – он схватил Фима за ноющую от боли руку и потянул вверх. Застонав, Тартус поднялся на ноги, едва не упав. – Ну давай пойдем. Такой большой и такой слабенький, кто бы мог подумать! Не беспокойся, Фим, – он дружелюбно похлопал его по щеке. – У меня для тебя хорошая новость. Знаешь какая?