— Он твой, — тихо заверил, отталкивая от себя шлем.

Отец выдал озадаченное «кхм» и медленными шаркающими шагами отправился к воротам, и коротким жестом руки, поторапливая меня.

— Иду, — ответила, делая шаг от Мити.

«А если это в последний раз?», — пронеслось в мыслях.

Я передала шлем отцу, взглядом умоляя оставить нас на минуту; кривясь отец все же подчинился.

— Но ты все равно, не задерживайся, — бросил он напоследок.

Дождавшись пока, отец скроется за воротами и пройдет дальше; решившись, ни секунды, не колебавшись я бросилась к Мите, раскрывая руки для объятий. Он ответил, принимая и окутывая своим теплом.

— Ты чего? — спросил друг, не понимая до конца обстоятельств, но продолжая обнимать.

— Прости меня! Митя! Прости, — он тяжело вздохнул, сжимая в объятиях еще крепче. — Прости меня и мой эгоизм. Я не хотела тебя обидеть. Правда-правда. Я не знала. Митя? Ты только прости меня!

Я почувствовала, как наворачиваются слезы, больно щиплют, заставляя закрыть глаза.

— Мы же Матя и Данька…помнишь?

— Угу.

— Мать, ты же не оставишь меня? Ты же простишь меня? — все молила без остановки. Он молчал, а я не решалась поднять на него взгляд, пока не выскажу все; все, что копилось, что созревало и расцвело.

— Я буду тебе хорошим другом…братом…Мать? — срывающимся голосом звала друга.

— Данька, — первое, коротко, уверенно с хрипотцой произнес Митя. И мне стало так легко, так спокойно; расслабляясь, я уткнулась носом в его шею. Мята и лимон. Вдохнула, запоминая каждой клеточкой. Я вдруг засмеялась, не прекращая обнимать Митю. — Все будет хорошо, Данька. Я буду с тобой чтобы не произошло, обещаю.

⸎ ⸎ ⸎

— Как это понимать?

— Что за вид?

Начали родители в унисон.

Я стояла перед ними собрав руки за спину, не довольно выгибая губы.