В челноке трое людей, но я даже не пытаюсь выяснить, кто они, не пытаюсь рассмотреть их лица, сейчас это не имеет значения. Время течет для меня так стремительно, что люди кажутся мне неподвижными истуканами – они застыли в креслах, словно отдельный кадр в остановленном видеоролике. В таком быстровременье я не могу с ними даже поговорить, объяснить, что им нужно сделать. Поэтому принимаюсь за работу.

Челнок плавно меняет курс и устремляется к нашему роботу. Расчетное время до полного сближения – четыре минуты. Страшно долго. Я максимально отстранен от всего, что может отвлечь внимание, целиком сосредоточен на выполняемой задаче. На лицах кассионийцев через целую вечность начинает проступать удивление. Но мне пока не до их чувств.

Проходит вечность.

Затем еще одна.

Начинается следующая.

Корректирую скорости сближения челнока с роботом, подвожу его нужным боком, шлюзовым кольцом к горловине стакана. Никто и никогда еще не пытался осуществить стыковку подобным сумасшедшим образом. Нет выбора. Челнок пассажирский, в нем нет грузового трюма. Придется действовать согласно ситуации.

Я не знаю, как я это делаю. Правда, не знаю. Но я как натянутая струна. До предела. До звона перед разрывом. Я обволакиваю робота мыслью, заставляю его повернуться как нужно. И эта безмозглая куча железа подчиняется моей воле.

Открываю командой внешний люк.

Глухой стук, скрежет железа. Плечи «Миссионера» безжалостно мнут обшивку челнока, тараня слишком узкий для них проем. Задерживаю дыхание и закрываю ладонью нос и рот Шайе, чтобы сохранить кислород в ее легких. Стайка малых энергонов распечатывает пробку в горловине, стремительно окружает нас и толкает в шлюзовую камеру. Затем втягиваю следом модули прокола, портал мне еще понадобится, и в шлюзовой камере сразу становится крайне тесно. Следующая команда закрывает наружный люк, оставив наш спасательный бот – «Миссионера», плыть дальше в полном одиночестве. Он больше не нужен и через несколько часов вспыхнет в атмосфере Пустоши ярким метеором. Включается нагнетание воздуха. Сухой теплый ветер после ледяного прикосновения космоса дует в лицо, скользит по шее и кистям рук. Ощущение собственного тела возвращается страшно медленно, я все еще не могу пошевелиться. Тело непроизвольно передергивает от озноба. Только теперь я понимаю, как озяб. Шайе пришлось немного легче – она в пилотнике, хоть и поврежденный, он не дал ей замерзнуть слишком сильно. Но это все уже неважно, теперь мы в шаге от дома. Все страшное уже позади.

Наконец открывается внутренний люк, и энергоны втягивают нас в салон челнока. И гаснут. Рассыпаются бесследно. Малыши выработали свой жизненный ресурс, и я им бесконечно благодарен за эту жертву.

Искусственная сила тяготения тут же безжалостно прижимает нас обоих к эластичному покрытию пола, сдавливает грудные клетки. Воздух внутри салона кажется обжигающе горячим, хотя здесь нормальная температура – плюс двадцать.

Закрыв глаза, сенсорами корабля наблюдаю, как люди бросаются к нам. Теперь у меня есть время рассмотреть хозяев челнока.

Кассид. Кассид! Так и знал! Знакомая коренастая фигура в неизменном бронежилете. Теплая волна внутри при виде склонившегося надо мной кассионийца. Родная синяя рожа, задиристо торчащие из черепа белые рожки и желтозубая улыбка до ушей. Он подхватывает меня на руки с грацией атакующего танка, я почти не чувствую кожей его прикосновения, но сразу взмываю в воздух и оказываюсь в расторопно разложенном кем-то пассажирском кресле. В соседнем кресле через секунду оказывается Шайя. Она все еще без сознания, но беспокоиться я об этом буду потом. Я все еще кое-что должен сделать. И теперь это в моих возможностях – вычислительные возможности челнока в моем распоряжении.

Кассид отступает, и я вижу еще двоих кассионийцев.

По удивленной физиономии человека-тигра я скольжу лишь мимолетным взглядом. Его имя я уже нашел в бортовом компьютере. Ягу. Но облик третьего кассионийца, точнее – кассионийки, на несколько долгих мгновений заставляет забыть обо всех планах, настолько сильно впечатление.

Алайн. Ее имя – Алайн.

Такое же волшебное, как и сама обладательница имени.

Грива светящихся волос. Сияющие сиренью глаза, мерцающая солнечным светом кожа. Господи, как она прекрасна… Ее облик прожигает сознание, словно раскаленное тавро, навсегда запечатлеваясь в памяти.

Все трое что-то говорят вразнобой. Но я ни черта не слышу, что-то со слухом.

Приходится снова воспользоваться лоцманом, чтобы настроить их на решение проблемы. Не могу пошевелиться, все тело страшно окоченело. Но думать все еще могу. Думать. Управлять ситуацией. Главное, есть челнок. Есть энергетические установки, есть вычислительные мощности навигационного компьютера, есть пространство, где можно развернуть портал. Нужно успеть все сделать как надо, не дай Бог отключусь. Просто не имею права терять сознание. Лишен такой роскоши, как Шайя.