В 2016 г. Дональд Трамп, бизнесмен и капиталист/популист правого толка, возглавил «восстание» против профессиональных политиков и «элит». Он обещал поддержать людей с консервативными ценностями, которые остались без работы и с трудом сводили концы с концами. Эти обещания привели его на пост президента. Трамп снизил корпоративные налоги и увеличил размер бюджетного дефицита (за счет средств ФРС). И хотя этот рост долга финансировал относительно сильный рост рыночной экономики и привел к улучшениям для людей с низкими доходами, он сопровождался дальнейшим увеличением разрыва в уровне богатства и ценностях, и «неимущие» начали всё хуже относиться к «имущим». В то же время рос и разрыв в области политических взглядов. И республиканцы, и демократы начали исповедовать всё более экстремальные взгляды. Это отражено на следующих двух графиках. На первом показано, как изменились взгляды консервативных республиканцев и либеральных демократов в сенате и палате представителей по сравнению с прошлым. Судя по этому показателю, взгляды стали более экстремальными, а расхождение между ними выше, чем когда-либо в прошлом. Хотя эта картина может быть неточной в деталях, думаю, в целом она вполне адекватна реальности.
Следующий график демонстрирует долю голосований в соответствии с партийными позициями для среднего парламентария — это значение достигло исторического максимума. Также это отражается в снижении желания вырваться за рамки партии, идти на компромиссы и достигать соглашений. Иными словами, политические разногласия в стране стали глубокими и непримиримыми.
Трамп занял более агрессивную переговорную позицию при обсуждении экономических и геополитических разногласий с международными конкурентами, особенно Китаем и Ираном, и с союзниками вроде Европы и Японии в отношении торговли и оплаты военных расходов.
Конфликты с Китаем по вопросам торговли, технологий, геополитики и капитала активизировались к моменту завершения его президентского срока в 2021 г.; начали применяться экономические санкции, примерно такие же, как в период 1930–1945 гг., либо активно обсуждалось их возможное использование.
В марте 2020 г. мир столкнулся с пандемией коронавируса. Показатели доходов, занятости и экономической деятельности в США снизились по мере того, как страна (вместе со значительной частью мира) погрузилась в локдаун. Правительство США нарастило объем долга, чтобы дать людям и компаниям больше денег, а ФРС напечатала много денег и скупила много долгов. То же сделали и другие центральные банки.
На следующих графиках показано, как менялись уровень безработицы и балансы центральных банков основных стран за весь период имеющихся у нас данных. Как видно из них, масштабы печатания денег центральными банками и покупки финансовых активов достигли или даже превысили рекордные уровни времен войны.
Как показывает история и как объясняется в главе 4, 
Печатание денег и покупка долгов, предпринятые ФРС в 2020 г., очень напоминали действия Рузвельта в марте 1933 г., Никсона в августе 1971 г., Волкера в августе 1982 г., Бена Бернанке в ноябре 2008 г. и Марио Драги в июле 2012 г. Это стало вполне обычной процедурой для центральных банков и останется таковой, пока они способны выполнять свою основную функцию.
Статистика в моей модели дает основания считать, что США прошли примерно 70% своего Большого цикла плюс-минус 10%. США еще не перешли черту, после которой начинается этап 6-го цикла (гражданская война / революция и активное противостояние), но градус внутреннего конфликта уже высок и продолжает расти. Прошедшие президентские выборы показали, насколько расколота страна: почти 50/50, — а разногласия между сторонниками противоположных взглядов кажутся непреодолимыми.
Следующий график показывает, как выглядели политические предпочтения населения 50 лет назад: большинство в каждой партии составляли умеренные, а экстремисты были менее радикальными.
Теперь это выглядит так: всё больше людей начинают придерживаться крайних взглядов.
История показывает нам, что
В главе 5 я описал классические маркеры, сигнализирующие о вероятности эскалации от этапа 5 к этапу 6. Тремя самыми важными маркерами из тех, что вижу сейчас, я считаю: 1) несоблюдение правил, 2) наполненные эмоциями атаки с обеих сторон друг на друга, 3) начало кровопролития.
В последней главе я поделюсь рядом количественных показателей, которые использую для оценки текущей ситуации. Я буду и дальше наблюдать за ними и рассказывать о том, что вижу, на сайте economicprinciples.org. Но для начала посмотрим на растущую мировую силу, Китай, и на то, в каких направлениях у него могут возникнуть конфликты с США.
Глава 12. Большой цикл подъема Китая и юаня
Отношения между США и Китаем настолько насыщены разными эмоциями, что многие умоляли меня не публиковать эту главу. Они говорили, что страны ведут что-то вроде войны; любые приятные слова, которые я мог бы сказать о Китае, могут оттолкнуть американских читателей, а критика Китая — разозлить китайцев. Меня пугали и тем, что СМИ способны переврать всё, что я скажу. Возможно, все это правда, но я не могу не говорить открыто о том, что думаю, поскольку отношения между США и Китаем слишком важны, чтобы о них не упоминал кто-то знающий обе страны (а я отношусь именно к таким людям). Если я не буду говорить честно, то перестану себя уважать.
Я не боюсь критики, наоборот, приветствую ее. То, что я рассказываю сейчас, — последняя на данный момент итерация моего процесса обучения. Я хочу сформулировать некое в
Эта глава посвящена Китаю и истории этой страны, а в следующей я поговорю об отношениях между США и Китаем. Я надеюсь, что мой рассказ поможет вам лучше понять, почему они воспринимают американцев определенным образом и как на это повлияла вся их история. Хотя я и не специалист по китайской культуре и методам работы китайцев, я считаю, что мои многочисленные прямые контакты с Китаем, исследования в области истории и экономики, а также мое понимание развития США и всего мира обеспечивают мне уникальное в
Культура Китая, под которой я подразумеваю врожденные ожидания людей о том, как должны строиться отношения в семье и сообществах, а также о том, как должны править лидеры и вести себя их последователи, развивалась тысячелетиями. В течение этого времени росли и разрушались империи, активно развивалась конфуцианская и неоконфуцианская философия (и ряд других верований). Снова и снова я замечал, как проявляются в повседневной жизни китайские ценности и принятые методы работы; например, это было заметно в экономическом и лидерском подходе двух человек: Ли Куан Ю, многолетнего премьер-министра Сингапура, и Дэн Сяопина, который инициировал реформы в Китае и его открытость миру. Им обоим удалось объединить конфуцианские ценности с капиталистическими практиками, в случае Дэн Сяопина создав «социалистическую рыночную экономику с китайскими особенностями».
Последние пару лет, в рамках изучения роста и упадка империй и их валют, я стал уделять много времени китайской истории, чтобы лучше понять, как именно думают китайцы — особенно их лидеры, на которых сильно повлияла история. Я начал свое исследование с 600 г., непосредственно перед возникновением династии Тан[74]. И я могу быть уверен в своих впечатлениях о людях и вещах, с которыми непосредственно контактировал, но, конечно, не могу быть так же уверен в том, с чем не сталкивался лично, поэтому мои мысли об исторических фигурах вроде Мао Цзэдуна основаны на собранных фактах, мнениях экспертов, результатах разговоров и предположениях. При этом я могу сказать, что сравнил свои впечатления и результаты работы моей исследовательской команды с мнением некоторых наиболее компетентных китайских ученых и практиков со всей планеты, поэтому я могу быть вполне уверен в своих выводах.