Поднимаюсь наверх, чтобы умыться и переодеться, но, вместо своей комнаты, иду к Айлин. Подхожу к мольберту, на который наброшена цветастая тряпка, и приподнимаю ее. Моему взору открывается прекрасная улочка Прованса. Балконы, украшенные цветами, уличное кафе на углу, мощеная дорожка, по которой идут двое, держась за руки. Она — светловолосая девушка, одетая в белый сарафан, который подчёркивает ее женственные плечи и высокую грудь. Волосы гладко зачёсаны назад и повязаны лентой. Ее взгляд устремлен на спутника, рыжего, длинноволосого парня в зеленой водолазке и потертых джинсах, который с нежностью смотрит на нее. Определённо, они влюблены друг в друга, но до первого поцелуя еще не дошли. Оба в волнительном предвкушении, очарованные друг другом. С жадностью вглядываюсь в каждый штрих, созданный ее рукой. Кажется, что в этой простой картине, я вижу ее настоящую. И мне хочется подарить ей тот мир, о котором она мечтает. Где нет травли и насилия, где ее любят просто за то, что она есть. Только бы успеть вырвать ее из лап этого чудовища. И тогда будет возможно все. В комнату заходит Лив. Она выглядит так, словно долго плакала.

— Я услышала тебя, ждала, что ты зайдешь, но потом решила, что ты здесь, — говорит Ливия, подходя ко мне и обнимая меня за талию. Бросает из-за моего плеча взгляд на картину. — Как мило… Она изобразила вас парой. А мне казалось, что она немного влюблена в Америго.

— Да, я тоже немного удивлен, — признаюсь я, накрывая ее руки своими. — Но не думаю, что нам стоит искать тут какой-то глубокий смысл.

— Ты так боишься правды? — Лив прижимается лбом к моей спине, и я ощущаю ее дыхание сквозь ткань рубашки.

— Скорее, не знаю, что с ней делать. Безответная влюбленность существенно осложняет жизнь. А если еще влюблён не ты, а в тебя… Словно тебя обязывают к чему-то, с чем ты не согласен.

— Смотри на это, как на подарок, — предлагает Лив. — Ведь никто не знает, что из этого может получиться. Она теперь — часть твоей семьи. Рано или поздно это чувство трансформируется в родство.

— Как у тебя к Америго? — не могу удержаться я.

— Прости. Знаю, что тебе было неприятно все это видеть… Каждый из вас дорог мне, но по-разному. И мне непонятно, как к этому относиться. В то время, когда я знала, что ты не хочешь меня видеть, жила надеждой, что когда-нибудь мы воссоединимся, и это кружило мне голову. Давало понять, что чувства к Америго лишь временное явление. А теперь, когда вы передо мной наравных, я не знаю, что делать. Словно потеряла почву под ногами… — признается Ливия, и я в очередной раз восхищаюсь ее храбростью.

— Тебе нужно время. И одиночество.

— Каждый день может стать последним. Тем более сейчас, — Лив отстраняется. — Я хочу поехать с вами.

— Нет, ты останешься ждать нас дома, как верная и послушная жена, — возражаю я.

— Ты забываешь, кто я, — улыбается Ливия, и я обнимаю ее. Мы целуемся.

— Для себя ты можешь быть кем угодно, — прижимая ее к себе, говорю я. — Для меня ты — моя женщина. Хрупкая и нежная, о которой мне хочется заботиться.

— Возвращайся, прошу тебя, — тихо говорит Ливия, глядя мне в глаза.

И я ей это обещаю.