— Не помню, чтобы мы договаривались, — поднимаясь мне навстречу, нараспев говорит Миллер. — Но думаю, это неважно. Судя по всему, вы хотите превратить свой дом в настоящий шедевр, иначе бы не пришли сюда.
— Не совсем так, — возражаю я и беззвучно добавляю, — подчинись мне.
— Вот как? — наклоняя голову вбок, улыбается Миллер.
— Мне хочется узнать, кто заказчик эти чудесных дверок и как с ним можно связаться, — показываю ему фотографии с телефона Ады.
— Позвольте полюбопытствовать, зачем вам это? — улыбка уходит с его лица.
— Дело в том, что я режиссер и подобная роскошь для съемок, что я задумал, просто идеальна. Хотел бы договориться с владельцем о сотрудничестве. Но не знаю, как найти его.
— Это дом Рудольфа Вагнера, — помолчав, говорит Миллер. — Он находится где-то за пределами города, в полной глуши.
— Как мило. Много слышал об этом человеке. Не могли вы мне объяснить, как в эту глушь добраться?
— Простите, но вынужден вам отказать, — поднимаясь из-за стола, говорит Миллер, давая мне понять, что внушение на него не действует. — Все, что я могу для вас сделать, так это дать номер телефона его секретаря. С ним уж договаривайтесь, как хотите.
— Буду очень признателен, — улыбаюсь я. Что-то подсказывает мне, что эти двое могут быть друзьями или компаньонами. И едва я уйду отсюда, как Рудольф будет знать о том, что о нем расспрашивали. Он пишет на листке бумаги номер и протягивает мне.
— Всего хорошего, — холодно говорит он, указывая на дверь. Интересно, на нем стоит защита от внушения или же он сам мистическое существо, поэтому мои способности оказались бесполезны? Впрочем, это не так уж и важно. Выхожу в гостиную, делаю знак мальчику, встретившему меня.
— Узнай для меня адрес загородного дома Рудольфа Вагнера, куда поставляли двери, заказанные у вас. С ответом буду ждать тебя на углу, возле бутербродной. Бегом, милый, — глядя ему в глаза, говорю я. Тот лишь согласно кивает.
Пока я жду своего информатора, мне звонит Айлин и высказывает претензии на тему, что ее никто не разбудил и не сообщил о похоронах Риты. Очень переживает, что ей не удалось проводить в последний путь тетку. Уверяю ее, что она на нее не в обиде за это. Спрашивает, узнал ли я что-нибудь о Сабине? Заверяю ее, что с ее сестрой пока что, скорее всего, все в порядке. Голос девушки звучит намного бодрее, и, похоже, за ее здоровье можно больше не беспокоиться.
— Зотикус, тут такое дело… Лив считает, что мне надо пообщаться с твоим братом, — помолчав, говорит Айлин.
— Уверен, это лишнее, — резко отвечаю я, не понимая, что задумала моя подруга. — Не думаю, что ваш разговор может что-то изменить. Скоро мы уедем, и…
— Ничего не изменится. У вас общие дела, плюс налаживаются отношения…Я же вижу, что ты дорожишь им. И мне надо как-то с этим примириться, — задумчиво говорит Айлин. — Я не знаю, поможет эта встреча или нет, но хочу попытаться.
— Ни черта не могу понять в вашей женской психологии, — досадую я, почти сдаваясь. — Я против этого, но если ты настаиваешь, то вся ответственность будет лежать на тебе. И пожалуйста, не позволяй ему к себе прикасаться и уже тем более — целовать.
— Как тебе такое вообще в голову могло прийти! — возмущается Айлин. — А кстати, почему?
— Тогда, на складе его переклинило после того, как он поцеловал тебя. Я не знаю, как это работает, но тех, кто тебя целует, тут же накрывает ярость и желание растерзать, уничтожить твое тело.
— Все это время думала, что это была месть тебе… — растерянно произносит Айлин.