«Верика, держись! Мы тебя спасём. Потерпи немного», — я мысленно подбадривала подружку или, скорее, саму себя.

Магические лампы в этой части коридора горели тускло. Я держала руку в кармашке формы и сжимала в ладони шар, где спрятался Йон. Это было так необычно, увидеть, как любимый медленно растекается фиолетовым туманом, теряет форму и заполняет собой прозрачный шарик, точно праздничное украшение на ель.

— Всегда будешь при мне! — рассмеялась я тогда, пряча шар в кармане.

Перед заклинанием Йону пришлось съесть двойную порцию своих «конфеток» из плесени. Он не признался, но я понимала, что эта магия опасна, поэтому перед обращением целовала мага с отчаянной жаждой, словно мы прощались навсегда.

Задумавшись, я не сразу ощутила, как две тяжёлых ладони легли сзади на плечи.

— Закрой глаза и не оборачивайся, — вкрадчиво пропел низкий голос.

Я так перетрусила, что не поняла похож ли он на голос Ди́ана. По лицу скользнула мягкая ткань. Мне завязали глаза.

Подчиняясь неизвестному человеку, я шагала в темноте, спотыкалась, балансировала на ступенях лестницы и тогда приходилось сильнее сжимать руку провожатого. Я жадно впитывала запахи, стараясь определить, куда меня ведут. Мы спускались в подземелье. Я узнавала холод и ощущение сырости. Пахло пылью, несвежей водой и старой каменной кладкой. Особый аромат древности и разрушения щекотал ноздри.

Шар с заточённым в нём Айгермаром и чары магистра Дромера придавали мне уверенности. Пока мы шли я не испытывала настоящего страха, но стоило спутнику остановиться и бросить несколько коротких слов, как я буквально пошатнулась от навалившейся слабости, живот скрутило.

— Стой на месте!

Я слышала, или мне только казалось, дыхание нескольких человек и тихое попискивание, будто котёнок требовал молока. Ерунда! Откуда в подземелье котёнок?!

— Пусть смотрит, — скрипуче велел голос, и я безошибочно узнала в нём ректора Илбрека.

Первую минуту я подслеповато щурилась в полутьму бывшей лаборатории, освещённой неяркими магическими лампами и светом от хранилищ искр. Под куполами порхали яркие бабочки, но их стало намного меньше, чем в прошлый мой визит в тайные комнаты.

Ректор сидел в удобном кресле посреди подставок со стеклянными крышками, а госпожа Бэррис заботливо поправляла плед, в который был закутан старик. Я подумала о том, что заставило приятную и неглупую женщину вступить в сговор с Женталем и куратором Академии. Она так смотрела на Илбрека, так многозначительно касалась его, что мне всё стало понятно — их связывали нежные чувства. Со стороны нашей неуклюжей «птички Пирр», как мы прозвали наставницу, так точно! Илбрек благосклонно принимал её внимание.

Следом я разглядела Женталя. Он стоял, широко расставив ноги, словно матрос на палубе корабля в бурном море, на грубом лице не читалось ни единой эмоции. Он словно и не участвовал в событиях, но изредка поворачивал голову в сторону тёмного угла, откуда и доносились тихие всхлипывания. Бедняжка Верика сидела, обхватив колени и жалась к стене. Я уже привыкла к недостаточному освещению и хорошо видела подружку. У неё были заплаканные глаза, и они сильно покраснели. Негодяи держали её в подземелье не меньше двух дней.

Верика посмотрела на меня с надеждой, но в то же время покачала головой. Она как бы говорила: «Не нужно было ради меня рисковать». Я постаралась поддержать её, глядя прямо в глаза, но Верика почему-то опустила голову и закрыла лицо руками. На миг мне почудилось, что она стыдится чего-то.

— Вы отпустите Верику? Если я сделаю, как нужно? Отпустите? — у меня дрожал голос, как я не крепилась. — Она будет молчать. Верика умеет молчать и не навредит вам.

Я знала, что никакие мольбы, слёзы, призывы к совести или угрозы нам не помогут. Рассчитывала я только на подмогу со стороны магистра Дромера. Он должен привести стражу, чтобы поймать преступников во время запретного ритуала.

— Сама-то, как думаешь? — вопрос за спиной прозвучал крайне насмешливо.

Как я могла забыть! Человек, который вёл меня по лестнице, остался стоять позади. Я развернулась и ничуть не удивилась.