Он довольно грубо пихнул меня в бок и затолкал в угол. Я не сразу поняла, что в зале мы не одни и еле успела загасить магический фонарь. Человек вышел из тени на противоположной стороне комнаты. Нам повезло. Незнакомец не заметил движения и не ожидал, что в убежище появятся чужаки. А может быть и сам только-только вошёл в залу. Я сдерживала дыхание, наблюдая за его действиями. И всё равно чудилось, что воздух слишком громко проникает в лёгкие.

Я опасалась, что не выдержу и закашляюсь или чихну. Что будет, если нас обнаружат? Смерть на месте? Придётся биться с магом? Я не сомневалась, что перед нами именно маг. Простому служащему нечего было делать в тайнике с искрами.

Чёрная фигура склонилась над куполом. Человек приподнял прозрачную крышку, запуская руку внутрь. В этом жесте были жажда и нетерпение, но он позаботился, чтобы ценные искры дара не разлетелись из хранилища. Бабочки бились в кулаке незнакомца. Он откинул капюшон. Среди сплетения света и тени мы увидели лицо мага.

Я собрала всю волю, не позволила ни одному звуку слететь с губ.

«Ректор Илбрек!»

Всё вопило внутри меня. Знает ли Ди́ан, чем занимается его отец? Зачем ему бабочки? Госпожа Бэррис, Женталь! Они участвуют в тайном деле ректора! Наставница рунологов приносит бабочек после практикумов, питая старика. Это одна компания преступников!

У меня не осталось сомнений, что каждый поступок этой троицы находится вне Кодекса магов. Всех трёх. Мысленно я вычеркнула Ди́ана из списка.

Лицо анимага-змея — морщинистое, с дряблой кожей — менялось, проступали белые чешуйки, рот растягивался, но ректору не хватило магии, чтобы обратиться в дух зверя. Он так и остался немного змеем и немного человеком. Бабочки в кулаке Илбрека угасли, впитались в кожу. Глаза анимага вспыхнули желтоватым огнём. Приток сил доставил ему истинное удовольствие.

— Крохи, — устало прошипел ректор. — Жалкие крохи. Скоро вас станет много, мои милые.

Его шелестящий голос добирался и до нас, затаившихся в углу. Спины будто коснулась ледяная рука. Илбрек с нежностью погладил один из куполов, под которым порхали белые бабочки. Он медленно осмотрел свои владения — заполненные и пустые хранилища. Ректор то радовался, и его губы растягивала кривая жадная улыбка, то сокрушался и вздыхал. Усыхающее, слабое тело сгорбилось будто под невыносимой тяжестью. Напоследок древний змей развернулся, чтобы увидеть крупно начертанные руны на стене у себя за спиной. Я не успела их заметить, когда мы вошли в зал. Илбрек вздохнул в последний раз и накинул капюшон на голову. Вяло и тяжело он двинулся в темноту. Мы долго слышали его шаги, шорохи одежды и песка под ногами ректора и звуки падающих камешков.

— Лестница, — прошептал Йон мне на ухо. — Второй выход из лаборатории.

— Нас заметят. Он… Ректор.

— Ему нет нужды возвращаться, — спокойно возразил Йон. — Он сделал, что хотел. Искр осталось мало. Илбрек будет расходовать их экономно.

Я подошла к месту, откуда хорошо была видна надпись на стене. Узорные линии сияли мягким голубоватым светом. Живые руны притягивали мой дар. Они будто умоляли завершить дело.

— Интересная формула. Пять рун активированы, — заворожённо проговорила я, не узнавая собственного голоса.

Какие они чудесные, полные света и жизни. Если я вложу дар в последнюю руну, то их совершенство станет полным и законченным. Я должна…

— Не вздумай читать надпись!

Йон накрыл мои глаза ладонью, резко развернул к себе и поволок прочь.

— Уходим!

Мы шли почти по следам ректора Илбрека. Поднялись по лестнице, не зажигая огня, крались по коридору. Его состояние было немногим лучше, чем внизу, но постепенно разрушений становилось меньше. Айгермар двигался быстро, с удивительной лёгкостью. Магия хаоса помогала ему. Я запыхалась и успевала только сопеть магу в спину. Сознание разрывало от тысячи вопросов.