На завтрак была редька. Большая, немного подгнившая, но вполне съедобная. Одна на двоих, для командира и комиссара. Запивали ее кипятком, заваренным какой-то душистой травкой. Ни хлеба, ни сахара. По сухарю на человека давалось только в обед, к котелку с бульоном из мяса павшей или убитой лошади.

— Слушай, Михайлов, никакой фантазии у тебя не осталось, — пошутил Павел Алексеевич. — Дней пять только редька да конские кости. Хоть бы маленькое разнообразие в меню внес.

— Неделю, — хмуро ответил адъютант. — Как раз неделю на таком пайке сидим. Самолеты не приземлялись, а все запасы вы приказали отдать раненым.

— Ничего, ничего, — успокаивающе произнес Щелаковкий. — От редьки, по крайней мере, цинги не будет.

— Слабое утешение, — махнул рукой Белов. — Мы в штабе еще так-сяк, а каково людям бой вести? Ты поговори с начальником тыла насчет рыбы. Ее ведь и подо льдом ловить можно… Михайлов!

— Я, товарищ генерал!

— Вчера возле Ельни партизаны отбили у немцев восемь коров. Выясни, когда привезут мясо. Для штаба — половину туши. Все остальное — во вторую гвардейскую, там совсем скверно.

— Будет выполнено.

Покончив со скудным завтраком, Павел Алексеевич вышел на крыльцо. Дом был старый, пятистенный, самый большой в деревне. Крыльцо просторное, с затейливой резьбой. Только один этот дом и стоял под крышей. Никому не понадобились железные листы кровли. А другие избы оголены, словно ураган пронесся над ними, сорвав всю солому с ребер-стропил. Трудно привыкнуть к такой печальной картине. Особенно это бросается в глаза сегодня. Утро солнечное, небо яркое, будто заново отлакированное. Весело журчат ручейки в осевшем снегу. А избы убогие, низенькие, мрачные.

Солому с крыш давно скормили коням. Во всей округе, от станции Угра до Дорогобужа, с самого февраля не найти ни клочка сена. Про овес и думать забыли. Белов отдал приказ: заготавливать в лесу тонкие ветки молодых осинок. Лошади грызли их, набивали брюхо. Стояли у коновязей тощие, понурив голову. Работы от них не требовали. Только бы не подохли, протянули еще немного, пока появится на проталинах трава.

Даже генеральский Победитель сдал в теле, хоть и давали ему не только солому, но и комбикорм, который несколько раз сбрасывали самолеты. Зато и доставалось Победителю больше других. Длинные пробеги почти каждую ночь.

Увидев Белова, конь потянулся к хозяину, шевеля губами: с них сорвалась и упала на снег капля слюны. Знал конь — обязательно получит что-нибудь из знакомых рук. Украдкой, чтобы не видел стоявший на крыльце комиссар, Павел Алексеевич сунул Победителю четверть своего вчерашнего сухаря. Конь осторожно снял кусочек с ладони и хрупнул зубами.

Комиссар, отвернувшись, насвистывал что-то.

Павел Алексеевич взял у коновода щетку: сам хотел очистить дончака. Нынче ведь опять дальняя дорога, опять неожиданности, опасность для них обоих.

А день все-таки хорош! Впервые принес он ласковое тепло, быстро съедавшее снег. После такого тепла зиме больше не царствовать! И новости в этот день тоже были радостные. К десяти часам съехались в штаб на совещание командиры и комиссары дивизий. Разместились в просторной горнице. Белов разрешил курить возле открытой форточки.

Генерал Баранов продрог в пути — ехал всю ночь. Сидел нахохлившись, кутаясь в бурку.

Его слушали первым; он докладывал о работе призывных комиссий, о создании военкоматов в Дорогобужском, Ельнинском, Всходском, Знаменском и Глинковском районах. Говорил сперва хрипло, нахмурившись, но сами новости заставили Баранова повеселеть. Шутка ли: в 1-ю гвардейскую кавдивизию влилось около трех тысяч человек, большей частью окруженцев, имевших боевой опыт! В дивизии восстановлены все сабельные, пулеметные эскадроны и полковые артиллерийские батареи, укомплектованы саперные полуэскадроны и полуэскадроны связи.

— Виктор Кириллович, про Семлевский район скажи, — обратился к нему Щелаковский, — Как вы под самым носом у немцев…

— Да ведь известно, наверно, — пожал плечами Баранов, а на лице появилась довольная улыбка. — Семлево-то райцентр, немцы держат, а мы в этом районе четыреста человек на службу призвали. Четыреста одиннадцать, — поправился он. — И в Кардымовском, и в Ярцевском районах мобилизацию провели.

Виктор Кириллович сунул в карман бумажку с цифрами, заговорил о положении на своем участке фронта.