— А, глаза и уши командования!.. Заходи, гостем будешь. Картошка есть в мундире. Горячая еще.

— К картошке сала бы шмат!

— И это найдется.

— О хлопцах моих позаботься, намерзлись.

— И для них хватит. — Начальник штаба сдвинул на край стола пустые миски и кружки. — Контролировать приехал, Александр Константинович?

— Уточнить обстановку.

— А обстановка такая. Слева семьдесят второй полк вместе со сто тридцать шестым полком взял Стояново.

Точные сведения?

— Сигнал был условленный со стояновской колокольни. Она днем с дороги видна. А час назад связной от майора Бужака приезжал. Говорит, немцы перед отходом снесли убитых в два сарая, сложили там и подожгли.

— Земля мерзлая, рыть некогда…

— Наши потом из огня, из самого пекла, стоны услышали. Гитлеровцы туда раненых вместе с трупами сволокли. Может, по ошибке. Закоченели. Ну и согрелись, значит… Наши погасили огонь, да поздно. Понимаешь, сами своих…

— На то они и фашисты, — сказал Кононенко и снова спросил начальника штаба: — А справа, за Упой, как?

— По непроверенным данным, вот сюда, к Татьеву, вышли конники. В Анастасове у противника опорный пункт. Он-то и тормозит нас.

— Командир полка там?

— Там.

— Поеду, — встал Кононенко. — Спасибо за угощение.

— Теперь без опаски можно, стемнело.

Вроде бы немного времени провел Кононенко в штабе, но деревня успела ожить, неузнаваемо изменилась. Повсюду люди, везде голоса, смех, скрип полозьев. Гремели возле колодцев ведра. Во дворах седлали коней. По дороге тащился невесть откуда взявшийся обоз, в обгон его, переругиваясь с возчиками, скакали всадники. Медленно проехала крытая автомашина с антенной радиостанции.

От Жемчужниково до Одоева — рукой подать. Большак огибает Головинский лес, по длинному склону спускается к Упе. Всего метров двести или триста тянется дорога над рекой, а потом въезд в город, крутой и долгий подъем.

Эти считанные метры над рекой — самые трудные. Никуда не свернешь. Слева глубоченные овраги, среди них пригородная деревенька Ломиполозово — название говорит само за себя. С другой стороны гладь замерзшей реки, а за ней, на голом взлобке, аккуратная деревня Анастасово. На краю ее, ближе к Упе, высится осанистое, словно бы вросшее в землю строение — древняя церковь Анастасова монастыря. На ее колокольне, за метровой кирпичной кладкой, немцы поставили пулеметы. Секли оттуда свинцовыми струями. По дороге вдоль берега ни одна живая душа не проскочит.