– Я… все звали её Дорри! Я… я никого никогда не убивал! Только япошку, и то это было на войне!

– Тогда почему у тебя ноги трясутся? – спросил Гант. – Почему с тебя пот течёт?

Он вытер лицо. Не терять контроль! Держать себя в руках! Он глубоко втянул в себя воздух… Спокойнее, спокойнее… Им ничего не доказать, ни хрена не доказать! Им известно про список, про Мэрион, о проспектах – о"кей – но у них нет доказательств о… Он сделал ещё один вдох.

– Вам ничего не доказать, – сказал он. – Потому что здесь нечего доказывать. Вы сумасшедшие, оба. – Он вытер ладони о свои брюки. – О"кей, я знал Дороти. Её знали ещё дюжина ребят. И я всё время имел в виду только деньги. А что, это запрещено законом? Что ж, свадьбы в субботу не будет. О"кей. – Он расправил пиджак непослушными руками. – Уж лучше я останусь бедным, чем стану зятем у такого козла, как ты. А теперь с дороги и дайте мне пройти. Я не намерен торчать здесь и базарить с какими-то спятившими лунатиками.

Они не пошевелились. Они стояли плечом к плечу в шести футах от него.

– Прочь, – сказал он.

– Потрогай цепь позади себя, – предложил Лео.

– С дороги и дайте пройти!

– Потрогай цепь позади себя!

Какую-то секунду он смотрел на застывшее, как камень, лицо Лео, затем медленно повернулся назад.

Ему не нужно было трогать цепь, достаточно было взглянуть на неё: металлическое ушко стойки разомкнулось, стало похожим на сильно разогнутую букву С, и едва цепляло крайнее из тяжёлых звеньев цепи.

– Мы уже побывали здесь, пока Отто водил тебя по цеху, – объяснил Лео. – Потрогай.

Он потянулся к цепи, провёл по ней рукой. Звено вышло из зацепления. Свободный конец цепи брякнулся на пол, с лязгом соскользнул с него и, описав в воздухе дугу, гулко ударился о колонну.

Пятьюдесятью футами ниже был цементный пол, ему показалось, что он качнулся…

– Дороти досталось больше, – протянул Гант, – но и этого хватит.

Он повернулся к ним, вцепившись в стойку и край стенки колонны, стараясь не думать о пустоте, разверзшейся за спиной.

– Вы не… посмеете… – услышал он собственное бормотанье.

– Ты думаешь? – отозвался Лео. – Ты убийца моих дочерей!

– Я не убивал, Лео! Богом клянусь, нет!

– И поэтому ты весь вспотел и затрясся, как только я сказал про Дороти? Поэтому ты не принял всё за дурацкую шутку, не отреагировал так, как положено невиновному?