Мать коршуном бросилась на Масаки и схватила его за плечи.

– Масаки, что ты говоришь?! Папа так тебя всегда любил, мы ведь и ради тебя стараемся продлить его жизнь…

– Да ладно, хватит наседать. Достала.

Масаки с досадой сбросил руки матери с плеч.

Рассеянно слушая музыку, что доносилась из его игровой консоли, я вспомнила книжку с картинками, которую очень любила в детстве.

Медвежонок, который очень любил радугу, любовался тем, как красиво она сверкает в небе. А лисенок обманул его, сказав, что, если помахать стеклянной бутылочкой, можно поймать в нее осколок радуги. Медвежонок долго искал радугу и, наконец, нашел. Помахав бутылочкой, он закрыл ее крышкой, чтобы поймать осколок радуги. Лесные зверюшки смеялись над ним и говорили, что в бутылочке ничего нет, а медвежонок верил, что там кусочек радуги, и очень берег свою бутылочку. Лисенок подстроил так, чтобы бутылочка разбилась, и все зверята в лесу, и лисенок смеялись над глупышом. Но медвежонок нашел на дне бутылочки кусочек радуги. Схватив радужный осколок, похожий на леденец, он счастливо улыбался.

А в моей бутылочке ничего не было. Даже маленькой крошки.

– Ан, я возьму вещи.

С этими словами я направилась в свою комнату. Ну, как в свою – я уже довольно давно спала, расстелив футон рядом с постелью отчима, так что никаких чувств к этой комнате не осталось. Да и брать мне было особо нечего – одежда и банковская книжка. Вспоминая комнату

Михару, я оглядела свою, такую унылую. Поддерживая жизнь в отчиме, я словно убивала что-то в себе, оставалась живой, но на самом деле была мертва… Я продолжала в растерянности стоять среди комнаты, но вдруг вспомнила, что в прихожей Ан и моя мать. Я помотала головой и стала запихивать одежду в бумажный пакет. Потом вытащила банковскую книжку, засунутую глубоко в ящик стола: я завела ее три года назад, планируя новую жизнь. Денег там немного, но на первое время должно было хватить. Я вспоминала те дни, когда, понемногу откладывая деньги от подработки, смотрела на сумму на счету и мечтала о новой жизни. Интересно, смогу ли я увидеть воплощение этой мечты?

Я быстро вернулась в прихожую. Там стоял только Ан. Ни матери, ни Масаки не было.

– Твоя мама сказала, что ты можешь делать что хочешь, и куда-то вышла. Брат вернулся в комнату.

Я вручила Ану пакет и посмотрела вглубь квартиры. Человек, с которым у меня наполовину общая кровь, человек, за которым я наблюдала с рождения. Мы были слишком далеки с ним, чтобы можно было назвать его братом, но по-своему я его любила. Бывало, я смотрела на него с завистью, потому что он наслаждался безусловной любовью родителей, но все-таки была рада его существованию. Когда он был счастлив с матерью и отчимом, наша мама тоже счастливо улыбалась. Мне же было не под силу вызвать улыбку на ее лице.

– Пойдем. Нас ждет Макиока с подругой.

Было решено, что я буду жить у подруги Михару по колледжу. Ее соседка по квартире съехала, и она искала новую. Сейчас Михару должна была заниматься уборкой моей будущей комнаты.

Я погрузила вещи в машину, которую Ан взял напрокат, и села на пассажирское сиденье рядом с водителем. Автомобиль отъехал от родительского дома, и из глаз моих полились слезы, словно прорвало плотину. Меня переполняли чувства – то ли горе, то ли страх, и из груди рвались рыдания. Я закрыла лицо руками, а Ан гладил меня по голове.

– Тебе тяжело, это естественно. Ты сейчас закончила свою первую жизнь. Но эти люди теперь принадлежат твоей прошлой жизни, так что новых ран тебе нанести не смогут.

Значит, это и есть – закончить одну жизнь? Можно ли ее так закончить? Меня затошнило, я изо всех сил сдерживалась. Из глубины горла несколько раз подступал ко рту горячий комок, и Ан, заметив это, остановил машину на обочине. Я вылетела из машины, плюхнулась на землю и попыталась избавиться от того, что было внутри. Однако, хотя рвотные позывы и повторялись, изо рта свисала лишь ниточка слюны. Меня выворачивало с громкими звуками, и Ан, подойдя, стал гладить меня по спине.

– Выдавай все, что есть. Все, что угодно.

От ласкового тепла его руки что-то во мне лопнуло.