Один из самых болезненных вариантов патологического сомнения – это сомнение, основанное на чувстве вины, реальном или воображаемом, которое субъект приписывает себе, как если бы инквизитор постоянно приковывал его к прошлым или будущим ошибкам. Внутренний инквизитор, по сути, мучает человека до такой степени, что вымогает у него признание в совершенном преступлении или в преступлении, которое он может иметь желание или намерение совершить, своего рода современный Торквемада[14], который пытает подозреваемого в ереси или колдовстве до тех пор, пока это не заставит его сдаться и признать свою вину, даже если он невиновен. Неслучайно, когда это расстройство распространяется повсеместно, значительно возрастает риск самоубийства: такая крайность воспринимается как настоящее освобождение от мучений.
Франц Кафка (1948/1962) предлагает нам наиболее выразительный образ этой душевной пытки, описывая того, кто был осужден за преступление, которого он не совершал, но в котором он признался: «Из камеры он видит, что во дворе строят виселицу. Он убежден, что это для него. Ночью ему удается сбежать из камеры, он выбегает во двор, забирается на виселицу и вешается сам».
Часто это расстройство, основанное на сомнении в своей виновности и структурированное в форме терзаний за собственные действия, мысли и желания, ошибочно принимается за бред преследования. К сожалению, этот диагноз приводит к контрпродуктивному эффекту, то есть к укоренению умственной динамики сомнения в поисках определенности; на самом деле, на психиатрическом уровне он может как служить подтверждением вины в том случае, если человек признает, что он психически болен и в силу этого совершает преступные действия, так и, напротив, служить оправданием чувства вины, поскольку человек является жертвой темных сил, которые управляют его поведением. Таким образом, в обоих случаях патология поддерживается, а не уничтожается.
Пример внутреннего инквизитора: «Могу ли я быть детоубийцей?»
Почти пятнадцать лет назад мы получили запрос на срочную терапию из полицейского управления Ареццо для человека, который обратился в полицейский участок, признав себя виновным в сексуальном насилии и убийстве двух детей, которое произошло двумя днями ранее в Умбрии. Однако следователи быстро поняли, что это невозможно: мужчина в момент совершения преступления находился дома с женой и детьми. Более того, в его признании отсутствовали детали и доказательства, которые уже были на руках у следователей.
Однако тех, кто брал показания этого человека, больше всего удивило то, что, когда его обвинили в фальсификации, в отличие от мифомана, который настаивает на поддержке своей собственной версии, он горячо поблагодарил их за то, что они опровергли его страшные сомнения в том, что он может быть убийцей двух бедных детей.
Действительно, после того как он услышал новости по радио и увидел детали, собранные следователями по телевидению, он вошел в состояние патологического сомнения относительно возможности изнасилования и убийства детей в припадке безумия. Состояние отчаяния, в которое он впал, вынудило его пройти крайнее парадоксальное испытание – признать свою вину, чтобы получить неопровержимые доказательства своей невиновности. Это то, что с ясным и разумным пониманием он рассказал во время нашей первой психотерапевтической встречи, на которой также выяснилось, что подобные, хотя и менее поразительные, эпизоды уже имели место в прошлом.
Клиническая картина, которая была быстро обрисована, была картиной человека, страдающего от сомнений в способности совершать чудовищные поступки, будучи охвачен неудержимым раптусом. Не сумев самостоятельно найти неопровержимые доказательства невозможности временного превращения в монстра, он попросил заверений у заслуживающих доверия и авторитетных людей, а не просто у родственников и друзей. Мужчина уже обращался к специалистам, которые каждый раз успокаивали его, тем самым подавляя возникающие сомнения, но не искореняя патологии. Обратите внимание, что в периоды между одним сомнением и другим этот мужчина был успешным предпринимателем, «образцовым» мужем и отцом двух прекрасных дочерей, что, конечно же, не похоже на очевидный случай психического расстройства (история продолжается в главе «Заключительная часть терапии»). Внутренний саботажник Что бы ты ни делал, ты ошибёшься
Другая форма патологического сомнения – чувствовать себя «оплошавшим»: что бы вы ни делали, вы все равно ошибётесь. Философ С. Кьеркегор предлагает нам прекрасное представление: «Женись и ты пожалеешь, не женись – все равно пожалеешь; женишься или не женишься, ты все равно пожалеешь; женишься ли или не женишься, ты будешь сожалеть в любом случае. Смейся над абсурдностью мира, и ты пожалеешь об этом; плачь над абсурдностью мира, и ты пожалеешь об этом; смейся или плачь, ты все равно пожалеешь; будешь ли смеяться над ней или плакать, ты все равно пожалеешь об этом. Поверь девушке, и ты пожалеешь об этом; не верь девушке, и ты тоже пожалеешь; поверишь ей или не поверишь – в обоих случаях ты пожалеешь об этом; поверишь ли ты ей или не поверишь, ты будешь сожалеть в любом случае. Повесься, и ты пожалеешь об этом; не вешайся и пожалеешь, повесишься или не повесишься, пожалеешь; повесишься ты или нет, ты пожалеешь об этом в любом случае».
Опять же, основа патологической динамики – это непрекращающийся поиск уверенности, который неизбежно ведет к постоянной неуверенности. В жизни бывают редкие ситуации, когда можно прийти к уверенности в том, что поступил как нельзя лучше. Более того, внутренний саботажник, даже перед лицом успешного действия, подчеркивает, что человек мог бы вести себя еще лучше или что он мог бы действовать раньше, вызывая тем самым недовольство. Когда это дисфункциональное взаимодействие между разумом с самим собой применяется к выбору, эта тенденция замедляет принятие решений и делает их утомительными, громоздкими и болезненными. Поэтому, даже если события будут успешными, вы выйдете из боя ранеными и истощенными.
В этом случае наиболее частой диагностической ошибкой является определение таких людей как депрессивных. Опять же, этот диагноз может стать радикальным подтверждением неспособности человека управлять реальностью или алиби своего положения: в любом случае результатом будет стремление укрепить расстройство, а не разрушить его. Пример внутреннего саботажника: чем я хочу заниматься, когда вырасту?
Елена была молодой девушкой, единственным ребенком матери-учителя и отца-инженера. Она всегда была примерной дочерью, хорошо училась в школе, успешна в балете, общительна и имела много поклонников. Кажется, человек обречен на успех во всех сферах жизни, но, к сожалению для нее, после окончания средней школы с отличием, выбор вуза превратился в неразрешимую дилемму. Молодая девушка мучается: поступить на инженерный факультет, чтобы пойти по стопам отца и ради очевидных преимуществ, которые она могла бы получить, или последовать за страстью к чему-то творческому, но, тем не менее, имеющему отношение к науке. Двумя другими возможными вариантами были архитектура, которая казалась ей более творческой, чем строгая инженерия, и, в качестве альтернативы, медицина, дисциплина, сочетающая научную строгость с интуицией и личными качествами. Елена не могла решить эту дилемму. Постоянный анализ плюсов и минусов вместо того, чтобы развеять сомнения, еще больше усложнял выбор. Не имея возможности выйти из этого в одиночку, она начала обсуждать это со своими родителями и своим парнем, попытка, которая, однако, дала результаты, отличные от тех, на которые она рассчитывала. Ее отец утверждал, что Елена должна чувствовать себя свободно в своем выборе, но, по его мнению, с учетом затрат и выгод, инженерное дело было бы наиболее удобным выбором; с другой стороны, мать, восхваляя ее дар ума и человечности, думала, что ее дочь больше подходит для медицины; ее парень, студент-архитектор, очевидно, был склонен к своей дисциплине. Таким образом, к сомнениям Елены добавились противоречивые мнения близких ей людей и чувство вины за возможность сделать выбор, который мог бы не оправдать ожиданий ее близких.
К рациональной добавилась дилемма, связанная с эмоциями и отношениями: «Что бы ты не сделал, ты ошибёшься». Елена решила обратиться к психологу-специалисту по образовательной и профессиональной ориентации, который подверг девушку батарее тестов и мотивационных интервью. Восторженный вывод специалиста заключался в том, что, учитывая ее высокий IQ, личные качества и умение строить отношения, а также ее целеустремленность, Елена могла сделать любой выбор, поскольку она могла с успехом завершить любой курс профессионального обучения. Вместо энтузиазма, который выводы психолога должны были вызвать у Елены, они вызвали еще большее разочарование: «Если я могу делать все, то еще сложнее узнать, какой выбор лучше».
Драматическим итогом всего этого блуждания в поисках рационального решения проблемы стало прибежище в единственном, что для Елены было несомненным: заняться танцами, откладывая решение поступить в университет. Елена решила взять год отсрочки для принятия решения относительно выбора университета, а тем временем переехать в Лондон, чтобы продолжить свое обучение танцам на профессиональном уровне в известной академии. Это решение сначала имело успокаивающий эффект, серьезное занятие танцами отвлекло ее от мучительных сомнений. Однако по возвращении из Лондона, после успешного завершения интенсивного семестра и получения диплома учителя первого уровня, ситуация не улучшилась, а еще больше усложнилась.
Фактически появилась еще одна возможность, а именно продолжить карьеру учителя балета, превратив таким образом страсть в профессию.
Таким образом, Елена снова оказалась в кризисе, и ее все больше и больше охватывали сомнения относительно того, что было лучшим выбором для нее и для ее жизни. К этому времени она ни о чем другом не думала и не говорила ни о чем другом, и неспособность справиться с этим заставила ее прекратить любые действия. Кончилось тем, что Елена заперлась в доме на несколько недель, перестала ухаживать за собой, пока в отчаянии не решила обратиться за помощью к специалисту, но не учебно-профессионального, а клинического типа (история продолжается в главе «Заключительная часть терапии»).
Внутренний преследователь Ты не можешь быть на высоте
Подобно тому, как застенчивый и неуклюжий молодой человек может столкнуться с хулиганом, который преследует его своими домогательствами и издевательствами, так и разум могут постоянно беспокоить навязчивые мысли, вызывающие страх и неуверенность: это преследующие сомнения. Обычно этот тип расстройства поражает людей, занимающих ответственные должности, мучая их тем, что они не на должном уровне, что они могут потерпеть фиаско, и это покажет всем их настоящую неспособность и слабость; или это может поразить людей, которые на самом деле не уверены в себе, подвергая их постоянному стыду за неспособность справиться даже с ситуациями с незначительной ответственностью. В отличие от внутреннего инквизитора, который обвиняет и осуждает, и саботажника, который при любом случае указывает пальцем на ошибки, преследователь демонстрирует неспособность противостоять ситуациям. Сомнение возникает как вопрос: «Смогу ли я это сделать? Смогу ли я справиться с этой ситуацией? Могу ли я выполнить мою миссию и не сломаться?»
Очевидно, что эти вопросы помещают человека в состояние постоянного напряжения и неуверенности, но настоящий патологический перелом наступает, когда человек пытается выйти из своего состояния, прибегая к разуму, то есть в поисках рациональных доказательств, чтобы победить иррациональное сомнение. Как и в других случаях, дилеммы эмоционального характера подпитываются желанием заставить их умолкнуть с помощью рациональных рассуждений: повторение этой динамики отвечает за структурирование расстройства. Пример внутреннего преследователя: ты потерпишь сокрушительный крах
Марко – молодой выпускник факультета экономики престижного университета, который только что специализировался в одном из самых престижных M. B. I. Все шло хорошо в его жизни, пока, по его словам, не поступили первые серьезные предложения о работе, которые вызвали первые сомнения в его реальных навыках и способности взять на себя роль менеджера. До тех пор, пока речь касалась только учёбы и сдачи даже очень сложных экзаменов, у него не было проблем, все было запланировано и под контролем, но теперь Марко чувствует себя как солдат под огнем, напуганный и сомневающийся в своих способностях сражаться и победить. Он пытается рассуждать объективно и приходит к выводу, что все великие менеджеры должны были пройти это первоначальное испытание, но в то же время он думает, что, возможно, они были более уверены и решительны, чем он. Затем, глубоко задумавшись, он понимает, что разумно сомневаться в своих способностях, пока не подвергнешь себя испытаниям. Но в равной степени верно и то, что, если ты подвергнешь себя проверке без достаточной решимости, ты рискуешь потерпеть неудачу: возможно, чтобы не бросаться в бой и не рисковать катастрофой, необходимо подготовиться еще лучше.