Мед каплет скупо, желчь вовсю течет.
Апрель
Ægloga Quarta
СодержаниеСия Эклога посвящена воспеванию и восхвалению нашей добрейшей и наиблагодетельнейшей государыни, королевы Елизаветы. Толкуют меж собою Гоббиноль и Тэно, двое пастухов; причем означенный Гоббиноль, уже упоминавшийся ранее — поелику он зело и вельми влюбился в Колина, — предстает читателю куда как ярче прежнего и сетует на великие невзгоды любовного свойства, кои разум его помрачили и отвратили не токмо от предмета любви, но такожде ото всех былых услаждений и занятий, как-то: приятственной игры на волынке, рифмоплетства, пения и многих иных достохвальных способов провести время. Тем не менее, он пользуется случаем, дабы доказать и подтвердить несравненное свое поэтическое искусство и превосходство, и того ради поет песню, иже вышеозначенный Колин сложил некогда в честь Ее Величества — нежданно и почти предерзостно именуя оную венценосную особу Элизой.
Тэно, ГоббинольТэноКуда же, Гоббиноль, пропал твой смех?Иль волк зарезал всех твоих ягнят?Иль у волынки прохудился мех?Иль с милой у тебя настал разлад?Иль, может быть, струятся токи слёзОбломным ливням нынешним под стать?Твои ланиты иссушил мороз;Весна пришла, пора их орошать!ГоббинольНет, я иной невзгодой удручен:Тот малый, что мне дорог, люб и мил,Влюбился в деву — и горюет он:Вотще и втуне пропадает пыл!Он о забавах прежних позабыл;Он изломал заветную свирель,И сник, и не поет: не стало сил...А ведь прекрасней всех певал досель!ТэноПочто грустить, коль на дворе апрель?Когда певец и вправду столь хорош,Пусть гонит вон и прочь любовный хмель —Иль будет плохо: сгинет ни за грош.ГоббинольЗнай: это Колин, молодой овчар;Беднягу насмерть поразил Эрот.Вотще мой жар, и втуне всяк мой дар:Ничто, увы, строптивца не берет!Худой дела прияли оборот:Он любит Розалинду, вдовью дщерь,А другу дал отпор и укорот —Лишь о подруге мыслит он теперь.ТэноОн славный стихотворец и певец...Лишь Колинову песню затяни —И станет веселей пасти овец,И слаще станет нежиться в тени.ГоббинольОднажды Колин, лежа близ ручья,Элизу, королеву пастухов,Воспел — и звонкозвучная струяСтрой задала течению стихов:«-Услышьте, Нимфы на песчаном дне!Пусть вам водаМилей, чем суша, — выйдите ко мнеНа брег, сюда!У многомудрых Дев ГеликонидПрошу подмоги: петь простой пиитДерзнул о той,Что красотойВсех смертных жен и дев затмит.— О, сколько нужно серебристых нот —Элизу петь!Пускай царит она, пускай цвететИ днесь и впредь.Ей ни малейший не присущ изъян:Ей мать — Сиринга, и отец ей — Пан.О, только богЭлизу могЗачать! — задорный бог сельчан.— Вот на лугу, внимая пенью птиц,Сидит она,Порфирой, одеянием цариц,Облачена.Ее чело венчает первоцвет,В деснице вместо скипетра — букетРоскошных роз, —И я всерьезГлаголю: ей подобных нет.— Элиза ликом ангельским светлейСамой Селены.Возникла ты, владычица полей,Из белой пены!И обе розы цвет твоих ланит —И алую и белую — мирит.Покорны всеТвоей красе —Ликуй, наперсница Харит!— Однажды Феб, взойдя на небосклон,Мигнул очами:Узрев Элизу, бог был ослепленЕе лучами.Земное, много лучшее светилоНебесному затмить непросто было!Феб охнул от горя,С Элизой не споря —И скрылся тихо и уныло.— Ты, Кинфия, светящая, когдаНастанет ночь,С Элизой рядом — тусклая звезда.Сокройся прочь!Но... шутки плохи с чадами Латоны:Суровы оба, оба непреклонны,Обидчивы оба:Смеялась Ниоба —Да после испускала стоны.— Великий Пан, хвала тебе, хвала! —И молвить надо:Хвала Сиринге, иже родилаТакое чадо!Вот-вот начнется у овец окот,И белого ягненка поднесет —Как жертву на алтарьНесли богиням встарь, —Элизе всесмиренный скотовод.— О, Каллиопа, мчи во весь опорСюда — здесь наш кумир;И кликни прочих Муз, твоих сестер.Бряцайте, девять лир!Элизе девять лавровых ветвейВручите, Музы — ибо, ей-же-ей,Великая честь —Ее превознесть.Сюда, о Музы — и живей!— Три Грации-Хариты — посмотри! —Пустились в пляс.И громко в гимне радостном все триВозносят глас!Но хороводу быть пристало шире:Не три на свете Грации — четыре!Пускай в хороводЭлиза войдет —И в олимпийском правит мире.— А вот и Нимфы! Резвый, шустрый ройМладых НаядСклониться дружно пред своей сестройСегодня рад!Звенят хвалебных песен переливы...Элизе в дар подносят ветвь оливы:Утихла война,Воспряла страна —Все нынче беззаботны и счастливы.— Сельчанки! Время, позабыв гумно,Овин и хлев,Сюда спешить! Не всех я кличу — ноЛишь юных дев.С неряшеством и с грубостью манерПроститесь, — хоть берете вы примерС окрестного сброда,С тупого народа,Что разуменьем слаб, одежкой сер.— Хвалу царице нашей, сельский хор,Произреки!Кувшинки, первоцвет, и водосборИ василькиЕй под ноги метни! Гвоздик, лилей,Фиалок и нарциссов не жалей:Любезен всякЦветок и злакВластительнице рощ, садов, полей.— Встань, дивная Элиза! Будь добраКрасой блеснуть...Ох, Музам, Нимфам, Грациям пораВ обратный путь!Боюсь, я задал им изрядный труд —И, коль за песню грош-другой дадут,Исправно поэтВсю горстку монетРазделит с ними прямо тут».ТэноУжели песнь сию измыслил Колин?Как жаль, что понапрасну чахнет он!Юнец любовью безответной болен,Безжалостным Эротом ослеплен...ГоббинольХоть видит око, зуб неймет! БедаПо торжищу с пустой бродить мошной...Пора домой: вечерняя звездаЗажглась уже, и меркнет свет дневной.Девиз Тэно:О quam te memorem virgo?
Девиз Гоббиноля:О dea certe.
Май
Ægloga Quinta
СодержаниеСия (пятая) Эклога являет в образах двоих пастухов, Пьера и Палинода, две разновидности пастырей или священнослужителей; сиречь, протестанта и католика; беседа же оных преимущественно сводится к рассуждениям: надлежит ли одному из них вести жизнь, подобную жизни другого, чьи речи вскорости обнаруживают, что приятельствовать с ним, а наипаче слишком доверяться его цветистым и притворно благожелательным словесам весьма опасно; посему первый пастух излагает повесть о Лисе, иже многоразличными хитроумными уловками обманул чересчур доверчивого Козленка, дабы затем пожрать его.
Палинод, ПьерПалинодИль не пришел веселый месяц май?Люби, гуляй, обновкой щеголяй!Не грех надеть, с юнцами наравне,Кафтан зеленый и тебе и мне.Средь радостной, сияющей весныМы в серые досель облаченыПлащи пастушьи! Друг мой, глянь округ:Листвой покрылся лес, травою — луг,И молодежь торопится опятьБоярышника белого нарвать —Чтоб дом родной украсить поскорей,И церковь: ночью близ ее дверейРазбрасывают нежный первоцвет,Покуда не забрезжит первый свет...Кто радостен — любезен всем святым!Почто же мы в унынии сидим?ПьерПускай резвятся те, кто помоложе,А нам уже забавиться негоже.ПалинодА мне случилось нынче поутруВидать гурьбы пастушеской игру,Внимать задорным песням поселян.Гурьбу возглавил удалой цыган,Владетель звучной флейты, чей напевПлясать повел и юношей и дев.Что ж, делу — время, и потехе — час:Я был и сам готов пуститься в пляс!Все тешились беспечной кутерьмой,Чтоб ясный Май зазвать к себе домой;И в гости Май благоволил явиться,Как некий царь; за ним — его царица,Богиня Флора; а вослед за нейСобранье дивных нимф и резвых фейТащило Майский Куст (я был не прочьПо мере сил прелестницам помочь).Ах, милый Пьер, препон к веселью нет,Пока не доживешь до наших лет!ПьерЯ не скучаю, ибо духом здрав...Жалею вас, любители забав!Бездельники! Не знаете стыда:Овечьи разбредаются стада,Покуда пастухи, шутам сродни,Впустую тратят золотые дни.Коль пастырю овца не дорога,Не Богу он, а дьяволу слуга!Чужих блюдут овец, понятно враз:Ведь со своих бы не спускали глаз...Но, впрочем, что с поденщика возьмешь,Когда за труд положен жалкий грош,Да и владельцу стада все равно:Паси как знаешь — было бы руно!Я мыслю, что когда на Вышний СудПоденщика с владельцем призовутИ строго спросит с них Великий Пан,Ответ плачевный будет ими дан.ПалинодТы враг веселью, и глаголет злобаВ тебе; а я скажу: безвинны оба.Терпел я скуку, вытерплю и впредь —А жалости твоей нельзя стерпеть!Но впрочем, если хочется — жалей,Унылый и угрюмый дуралей:Жалеют люди смирных бедолаг —И, значит, я тебе не лютый враг...Коль скоро Бог сельчанину даетДосуг, желанный отдых от забот,Постыдно ль пастухам вкушать плодыТрудов, забыв на время про труды?Мы ведаем, что смертен род людской,Что всяк уснет под гробовой доской.И в смертный миг подводится итог:Скупой теряет всё, что приберег.Достаток лишь затем и шлет нам Бог,Чтоб ты свое добро истратить смог.ПьерГляжу, мирская жизнь тебе мила...Ох, смолокура пачкает смола!Да, пастырям, радетелям за веру,Нельзя мирскому следовать примеру.Мирянин обречен копить добро —Он золото гребет и серебро;В миру стремится каждый богатейСбирать наследство для своих детей.Но пастырь, чуждый алчности слепой,Грядет иной, достойнейшей тропой.И моему дитяти — неужельПотребен мной завещанный кошель?Кто верен Божьим заповедям, тотСвой собственный достаток обретет;А вот безбожный и распутный мот,Которому разумный чужд расчет,Предел положит разом и конецНаследству, что всю жизнь копил отец:К азартным играм, девкам и винуВкус обретя, любой идет ко дну!Коль завещал свое богатство сыну,Того гляди, толкнешь его в трясину.Отец такой — сородич обезьян,У коих есть ужаснейший изъян:Детенышей макаки любят так(Претошнотворных маленьких макак!),Что тискают в объятиях, покаНе душат насмерть гнусного зверька.Сколь часто мы добро творить хотим —А злой итог неотвратим.О, было время (и вернется впредь:По кругу наша жизнь идет, заметь),Когда любой пастух из года в годИмел один-единственный доход —Овец пасомых доброхотный дар.Так жили все блюстители отар.Стяжательству был прежде пастырь чужд —Посколь был чужд земных забот и нужд:Все пастухи довольствовались малым.Сам Пан Великий в этом помогал им —Оберегал ягнят и маток,А пастырям давал достаток:Избыток масла, меда, молокаНиспосылала щедрая рука —Так и текли спокойные века...И вот, небрежны стали пастухи,И понемногу впали во грехи,В которые негоже было впасть:Одни кичливо зарились на власть,Зане толкал их своевольный нравСтать наравне с владыками держав;Другие, пресмиренные дотоле,Стремились жить и в роскоши, и в холе.И оборотни-волки иногдаБрались блюсти злосчастные стада, —Уж тут и овцам приходил конец,И людям, что дотоль пасли овец...Да, причиненный древле страшный вред —Первоисточник всех пастушьих бед.ПалинодОт трех земля трясется, четырехНосить не может[4]! Лишь и молвишь «ох»...Коль женщине познать пришлось любовь,То мучит вожделенье вновь и вновь;Коль буйствуешь, от гнева побелев,То самого же и сжигает гнев;А коль тебя грызет лютейший глад,То умереть, пожалуй, будешь рад...Но горшая из мук наверняка —Внимать речам шута и дурака!Лишь Атласу, что держит свод небес,Такого бремени по силам вес...Тебе, мой друг, мерещатся химеры,Ты на песке возвел твердыню веры.О, не ищи пороков и личинУ пастырей — нет к этому причин.Что? Надобно любых лишиться благ?Иль быть обязан пастырь нищ и наг?Нет, мы невзгод себе отнюдь не ищем.По доброй воле я не буду нищим.Невзгоды и незваными придут:Не ждешь их — а невзгоды тут как тут.Коль нынче безмятежны времена,Вкушаем благоденствие сполна.А ежели опять засвищет меч,За веру мы костьми готовы лечь!Прервать пристало, право, наш раздор:Врагам любезен гвалт пастушьих ссор.Ты, милый, обвинять горазд и скор,Иль затевать пустой, но ярый спор, —А я скажу тебе снеменьшимжаром:Давай конец положим нашим сварам!ПьерТы, пастырь, сбился с правого пути,И мира нам с тобой не обрести.Мне истинная вера дорога!В тебе не друга вижу, но врага.Не могут примириться тьма и свет,И между львом и агнцем дружбы нет...Ты, словно Лис, плетешь за ложью ложь —Но я не Козлик, россказней не множь.ПалинодПрошу, поведай мне сию побаску, —А стадо поручи пока подпаску.ПьерКозленок некий не блистал умом —Нет, вовсе был умишком хром.Коза однажды, в летний зной,Ушла — бродить пустилась по леснойЧащобе, листья сочные щипать.Коза, весьма заботливая мать,Добра, предусмотрительна, мудра,Сочла, что сына остеречь пора.А сей Козленок неразумный былНе очень мал, но очень-очень мил:Проказлив, прыток, свежих полон сил.Точеные уже окрепли ножки,И понемножку отрастали рожки,И, пусть коротковата и худа,Но все же намечалась борода!«— О сын мой! — грустно молвила Коза,И по ее щеке стекла слеза:— Пускай Господь, Всевышним друг сирот,Тебе, мой милый, радость ниспошлет.Родитель твой... — И дрогнул нежный глас,И снова слезы брызнули из глаз:— Родитель твой, когда б он жил поныне,Отраду бы обрел в подобном сыне,Возликовал бы!.. Если бы, да бы...Увы, его сгубил удар судьбы;Безвременно погиб он — и проклятымДостался на съеденье супостатам.Я, старая скорбящая вдова,Единственной надеждою жива:Ты станешь стада нашего главой —Бесстрашным, как отец покойный твой:Всегда поднять готовым на рогаСоперника иль хищного врага».Коза глядела все нежней,Козе казалось, будто перед нейСтоит вожак — суров, отважен, крепок:С погибшего отца вернейший слепок!Дыханье сперло; жгучая печальКозу язвила в сердце, словно сталь...И все же мать нашла немало слов,Способных вразумить любых козлов:«Дружок, — она рекла, — ты знаешь сам:Я жизнь охотно за тебя отдам...Увы, мой милый: множество зверейТебя пожрать хотят — и поскорей.Но всех опасней Лис: хитер, смышлен,Обманом подлым жертву губит он.Так помни мой спасительный наказ:Не верь ему, пролазе из пролаз!Я в лес должна отправиться теперь,А ты запри покрепче нашу дверь —И ни за что ее не отворяй,Коль постучится рыжий негодяй».Усердно мать остерегала сына:Убойся кознодея-лисовина!И слушаться Козленок дал зарок...И вышла мать, запнувшись о порог(А всякому давно известно: это —Недобрая, зловещая примета).И дверь замкнул Козленок на запор,Чтоб не вломился жадный рыжий вор.И тот же час, откуда ни возьмись,У двери объявился гнусный Лис.Безвредным коробейником одет,Он предвкушал роскошнейший обед.А в коробе — стекляшки, безделушки,Бубенчики, свистульки да игрушки.Лис прятал уши под большую шляпуИ заднюю закутал тряпкой лапу:И солнце припекало живоглота,И мучила простудная ломота.Он сбросил короб тяжкий с плеч долой,И наземь лег, и застенал: «Ой, ой!..Умру! До завтра дотяну едва ль!..Ужели вам несчастного не жаль?»И к двери глупый Козлик прянул вскачь:Откуда стоны? Что за горький плач?Коль дверь исправно замкнута, ужельОпасно глянуть в крохотную щель?..А супостат вострил злодейский слухИ лисьим нюхом чуял козий дух.Он рек: «Я хворый старец — но вразносТоргую...Ох, спаси тебя Христос,Пускай тебя минуют, юный друг,И дряхлый век, и старческий недуг!»И тут же, внемля, как скулит бедняк,Разжалобился Козлик и размяк,И сдуру задал пагубный вопрос:«Да кто же ты?» — «Я в бедности возрос,И дожил в ней же до седых волос, —Изрек хитрец. — И столь приемлю мук,Что не сегодня-завтра мне каюк.Аз есмь баран убогий, чье руноОбветрено, и солнцем сожжено,И порыжело... Мы с тобой родня,Добрейший Козлик! Пожалей меня.Молю: не отвергай, не презирай,Впусти страдальца в дом — и внидешь в рай!Дозволь передохнуть немного: ведьЯ так устал, что впору помереть!»Из короба стекляшку он достал,Блиставшую, как крохотный кристалл;И, потеряв умишко скудный враз,Решил Козленок, что сие — алмаз!Он тут же дверь открыл для палача,И тот ввалился, лапу волоча —Но, даже видя, сколь Козленок прост,Поджал и спрятал свой пушистый хвост.И, дверь замкнув надежно изнутри,Велел Козленку глупому: «Смотри!»И ворох безделушек на полуНагромоздил в палаческом пылу.И в коробе плетеном, наконец,Остался только медный бубенец —На дне катался он, блестящ и звонок, —И глупый соблазнился им Козленок,И прыгнул в короб — эдакая прыть!И бедолагу в коробе закрытьПоторопился хитроумный тать,И отпер дверь, и кинулся бежать,Козленка на съеденье уносяВ лесную чащу... Вот и сказка вся.А мать-Козу взяла внезапно жуть;Коза домой кратчайший правит путь:Козленок там один — один, как перст!Насилу добежала... Вход отверст...На половицах — дребедень и дрянь...Увы, Козленка нет, куда ни глянь!..И вывод прост: не внемли мерзкой лжи,И ухо всякий час востро держи;И, ежели погибнуть не готов,Не отвечай на лицемерный зов.ПалинодПобаска, Пьер, занятною была —Да мимо цели свистнула стрела...Жаль, здешний поп, добрейший Иоанн,За словом вечно лезущий в карман,Тебя не слышал! Повторил бы онИсправно все, поднявшись на амвон,И заключил: молитесь горячей,А каверзных не слушайте речей!ПьерО лисах я поведал бы немало,Да время для рассказов миновало.Пора домой: померкли небесаИ выпала вечерняя роса.Девиз Палинода:[Pas men apiatos apistei]
Девиз Пьера:[Tis d’ara piotis apisto]
Июнь
Ægloga Sexta
СодержаниеЭклога сия всецело посвящена сетованиям Колина, удрученного любовным своим злосчастием — поелику, будучи (как уже повествовалось выше) очарован сельскою красоткой Розалиндой и (как ему чудилось) отыскав себе уголок в девичьем сердце, потерпел он от коварства означенной изменницы, коей соделался любезен другой пастух, Меналк, — и ныне плачется Колин дорогому другу своему, Гоббинолю, на одиночество и горькую участь. И сим исчерпывается содержание шестой Эклоги.
Гоббиноль, Колин КлаутГоббинольЗдесь, Колин, и приволье и приют.Не сыщется другой такой долины!Ручей рокочет, зяблики поют,Вовсю цветут кусты лесной малины,Тенистые деревья-исполиныПрохладу вожделенную дают,А ветер нежно гладит их вершины.Скажи: чего для счастья мало тут?КолинСчастливец! Ты сыскал себе отраду —Покой и тишину — в земном раю.Вольготно здесь и пастуху и стаду:Здесь волк не унесет овцу твою.Пой радостные гимны бытию!..Мои же песни стали чужды ладуВеселому — все горше слезы лью,Все чаще жизнь моя подобна аду.ГоббинольПозволь, я добрый дам тебе совет:Переберись навек сюда, на юг.На севере отвратен белый свет:Лишь вереск да чертополох вокруг,И спасу нет зимой от лютых вьюг.А тут луга, леса — тут бересклет,Рябина, ясень, вяз... И тут, мой друг,Ни злобных духов, ни кикимор нет, —Лишь Феи, да Хариты и ДриадыПускаются при лунном свете в пляс —Игривы, легконоги, вечно млады, —И лиры Муз, покинувших Парнас,Бряцают пляске в лад за часом час,И Пан бросает на плясуний взгляды.Где радостней живется, чем у нас?Где сыщутся подобные услады?КолинПокуда я был юн и полон силИ не пришла пора лихим годинам,Я тоже игры сельские любил,Столь милые младым простолюдинам.Да не пристали старческим сединамНи мой былой задор, ни прежний пыл:Я сделался премудрым господиномСвоим страстям — суров, угрюм, бескрыл.Я извлекал сладчайшие напевыИз лучшей меж пастушеских цевницИ нежил слух [неблагодарной девы][5];Пред Розалиндой простирался ниц;А сколь свивал цветочных плетениц —Венчать чело пастушьей королевы!Но годы мчатся прочь проворней птиц...Любовь моя и жизнь моя — о где вы?..ГоббинольО милый Колин, каждая рондель,Что на холмах была тобою спета,Милее мне, чем жаворонка трельСредь ласкового солнечного лета.И чудится: у сельского поэтаПичуги обучаются досельРуладам звонким — встарь из очеретаТы ладил бесподобную свирель!Она ласкала девяти КаменамНепогрешимый, безупречный слух;И, внемля переливам и коленам,Сюда во весь летели Музы дух —Так по ветру летит легчайший пух —И огорченно говорили: «Где намРавняться с ним?» — Увы, простой пастухИх превзошел в искусстве несравненном!КолинНад Музами не смейся, Гоббиноль,Оставь сие невеждам да болванам.А состязаться с Музами? Уволь:Припомни, как в самодовольстве рьяномБыл Фебу древле брошен вызов Паном!Нет, на Парнас я не стремлюсь нисколь —И лишь окрестным рощам и полянамПоведаю печаль мою и боль.Я не хвалю и не бичую нравы,Не алчу ни почета, ни наград;Мои стихи отнюдь не величавы:Я только скромный пастырь овчих стад.Я рифмы подбираю наугадИ не взыскую мимолетной славы —И равнодушный устремляю взглядНа сельские проказы и забавы.О Титир! О наставник мой и бог,О светоч стихотворческой науки!Любил он — и бывал печален слог,Но брал себя певец исправно в рукиИ вновь струились радостные звуки —Ведь неизменно ключ Кастальский могЗалить огонь любой сердечной мукиИ заживить полученный ожог!И пусть угрюмый гробовой свинецУкрыл поэта от земных невзгод,Пусть песнопеньям наступил конец —Не меркнет блеск их, слава их растет!О, если бы хоть каплю чудных водПослал и мне Кастальский студенец —Рыдал бы даже мой курчавый скот,Внимая, как седой поет гонец...Тогда моя горчайшая печальНа крыльях сладкозвучного напеваЛетела бы к неверной деве, вдаль —И ты бы всякий день скорбела, дева!Но впрочем, ты бесчувственнее древа...А ты, Меналк, беды моей коваль,Ты, соблазнитель, праведного гневаПастушьего избегнул бы едва ль!Увы, мои достоинства немноги...О пастыри, блюстители отар —Молю вас: будьте непреклонно строгиК изменнице! Браните, млад и стар,Преступный пыл и похотливый жарКоварной девы, мнимой недотроги!Я получил предательский удар —Едва дышу, едва таскаю ноги...ГоббинольЧто ж... Мыслю, разрыдался бы кремень,Тебе внимая, бедный мой собрат!Пусть жители окрестных деревеньНещадно Розалинду разбранят —Пусть брань пастушья сыплется, что град...А нам пора домой: окончен день,Роса неблаготворна для ягнят.Эй, овцы, поживей! Стряхните лень!Девиз Колина:Gia speme spenta
Июль
Ægloga Septima
СодержаниеСия Эклога сочинена в честь пастухов добродетельных и во славу им, а гордым и чванливым Пастырям, кои подобны Морреллу, семо изображенному, в позор и поношение.
Томален, МорреллТомаленГляжу, опять пастух-гордецВоссел на берегу —И позабыл своих овец,Бродящих на лугу.МорреллАты взберись, не поленись,На крутизну, сюда:Коль пастыри стремятся ввысь,То ввысь идут стада!ТомаленВнимать пословице не грех,Пословица — не ложь:Коль ты вознесся выше всех —Всех ниже упадешь.В долинах страннику всегдаОткрыт надежный путь;А коль споткнешься — не бедаИ ногу подвернуть...Неосторожному грозяБезвременным концом,Пылает Солнце, чья стезяМеж Чашей и ВенцомЛегла теперь — и небесаУже велят емуНа Льва спускать Большого Пса,Несущего чуму!Июньский беспощаден жарК сидящим на юру!Неужто солнечный ударСпесивцу по нутру?Спускайся! Коль осилишь спесь,Которой сдался в плен,Затеет спор учтивый здесьС тобою Томален.МорреллТак-так... Лукавым словесамВнимать пришла пора…Но знай, бездельник: я и самРодился не вчера!На высоте — незримый храм,Священна вышина:Даются неспроста горамСвятые имена.Где океанский плещет вал,Гора встает из вод —И в честь Архангела назвалТу гору наш народ.И книги наставляют нас:Написано пером,Что Музы на горе ПарнасЖивут вдевятером.А Елеонская гора?На ней молился Пан,Что Богом вместо овчараЛюдской отаре дан.ТомаленВеликий Пастырь путь земнойСвершал за часом час,И непомерною ценойСвою отару спас.МорреллГде поутру ГиперионПодъемлет ясный лик,Над океаном вознесенГромадный горный пик:Он подпирает небосводИ россыпи светил;Эндимиона темный гротТам древле приютил.Доселе в мире да в тишиМы все бы жили там,В раю земном — не согрешиНаш Праотец Адам.Адам низвержен был в юдоль —И ты, Адамов сын,Терпеть навыкший страх и боль,Чураешься вершин.А ты подумай про СинайИ вспомни про Фавор...Но брег высокий — так и знай —Ничем не хуже гор.Вовсю резвятся фавны тут —Рогатые божки,И нимфы нежные живутВнизу, на дне реки.И воду мчит река своюВо всю речную прыть,Спеша соленую струю[6]С потоком Темзы слить.Сколь подорожника вокруг,И теревинф растет! —Они целебны, если вдругНедуг постигнет скот.И к небу много ближе мы,Любители высот:Не зря ведь молния в холмы,А не в низины бьет.ТомаленСамодовольный и слепой,Ты — нехристям собрат.А я кратчайшею тропойДостигну райских врат.Чем дальше поп, тем ближе Бог —Так молвится не зря.Нет, ваша церковь — не чертогНебесного Царя!Гордыней твои наполнен дух —Ишь ты, на кручу взлез!Но ведь и я, простой пастух —Не пасынок Небес.Блюду овец, уверен будь!И всяк ягненок здрав:Ему не надобен отнюдьНастой целебных трав.А если ты средь сорнякаПустил пастись овец,Постигнет их навернякаБезвременный конец...Священною вершину чту,Коль на вершине той,Презрев мирскую суету,Жил некогда святой:Он умер, он ушел навек —Но громкую хвалуЕму возносит человекВ молитвенном пылу!И в долах жили — вспомяни! —Святые искони.Прилежней всех в былые дниПасли стада они —Пусть не было конца труду,И скудным был доход...Наипервейший в их ряду —Сам Авель-скотовод.Не делал никому вреда,А уж тем паче злаСей пастырь, и за ним всегдаОвца охотно шла.Радивый, не жалевший сил,Не покладавший рук,Он жертвы Богу приносил,Сжигая овчий тук.И обратился Божий взорНа Авеля — и вот,Любезен Господу с тех порПростой пастуший род.Двенадцать братьев, коим былОтчизной Ханаан —Двенадцать овчаров, — любилВсемилостивый Пан...Но вот овчар Идейских стадК чужой супруге страстьНасытил — и на свой же градНавлек тотчас напасть:Когда пастух потешить плотьГотов ценой греха,Отнюдь не милует ГосподьТакого пастуха!Смиренным, кротким будь, овчар,И стойким, что скала;Студи в себе любовный жар,Сжигающий дотла.Таким был древле Моисей —И со своим ТворцомСподобился наставник сейСтоять к лицу лицом!А Моисеев старший брат,Чье имя Аарон,Был не безгрешен, говорят,Но Господом прощен.Готовые пред Богом пасть,Они стремились ввысь;Не посягавшие на власть,Они превознеслись.Но стал разумней белый светЗа долгие века,И пастырь нынешний одетВ роскошные шелка.Да неужель носить багрецЕму дозволил Бог,Чтобы властителем овецОн почитаться мог —Чтоб овцы ведали: не малПастуший гордый санИ пастырям на откуп далИх паству римский Пан?Паломничество ПалинодСвершил недавно в РимИ, повидав таких господ,Воскликнул: «Что творим?Возможно ль долее терпетьСпесивцев и пройдох?У пастырей в избытке снедь,А паства ищет крох!И сеять, и растить, и жать,И молотить зерноДругим велит сановный тать —А сам стрижет руно.Милее пастырю мошна,Чем праведность иль честь.На что ему овца нужна? —Остричь, а после съесть.Ленив, заносчив и надут,Он — лютый враг труда:Пускай поденщики блюдутГолодные стада!Он только Богу даст ответ —А на земле найтиСуда нельзя: управы нетНа сбившихся с пути!»МорреллНемало ты наплел словес —Но в чем их цель и суть?Из речи здравый смысл исчез,Пора передохнуть.Коль скоро нашу власть и мощьСудьбина отберет,Ужель не будет нищ и тощПо-прежнему народ?Вот, молвят, есть овчар Альгрен,Весьма богатый, но...Томален...Злосчастный: добр он и смирен —Да слег в постель давно.Тут наставление для нас,Урок самих небес!Тебе подобно, как-то разНа кручу пастырь взлезИ там покой души обрел(Так думал он всерьез)...А в облаках летел орелИ черепаху нес,И прямо в темя пастухуШвырнул ее, увы...Недолго, стоя наверху,Лишиться головы!МорреллБедняга! Поскорей пускайПройдет его недуг...Ну что ж, домой пора. Прощай,Мой слишком робкий друг.Девиз Томалена:In medio virtus
Девиз Моррелла:In summo foelicitas
