К воде спустились Калач и Щербак, несущие на плечах сверток, в котором угадывались очертания человеческой фигуры. Когда одеяло было развернуто, на нем раскинулось обнаженное женское тело. Ужаснувшись, что сейчас он узнает в покойнице Лилю, Артем перевел дух, когда понял, что видит перед собой Аню, ту самую медсестру, которая недавно пропала, а потом про нее и забыли.
— Даже жалко такой станок топить, — сказал Щербак.
— Можешь воспользоваться напоследок, — хохотнул Калач.
Несмотря на то, что парни были одеты тепло, оба ежились, переступали с ноги на ногу и много двигались, как ведут себя замерзшие люди.
— Нет, я не некрофил, — сказал Щербак.
— Это кто? — спросил Калач.
— Который трупы долбит.
— А ты представь, что она живая, только спит.
— Базарь да не забазаривайся.
Ворча и переругиваясь, парни привязали на шею покойницы веревку с гантелью, погрузили в лодку и отчалили. Мотор рявкнул и перешел на ровное гудение, винт закрутил воду, лодка понеслась прочь. Дождавшись, пока она скроется за мысом, Артем разделся и принялся сооружать из одежды узел, который следовало примостить на голову, чтобы не намочить. Управившись, он зашел в озеро по середину бедер. Живот и мошонка рефлекторно втянулись внутрь. Артем вспомнил свое купание, которое свело его с Лилей. Он сделал еще несколько шагов, увязая в холодном иле и остановился опять, на этот раз находясь в воде по грудь. Сердце словно сжали тисками.
Холод? Или тревога?
И то, и другое.
Артем развернулся и пошел обратно. Холод выдержать он сумел бы, но как можно бросить на произвол судьбы Лилю? Без него она пропадет. Однажды ее так же вынесут на одеяле и повезут топить на глубину. Потому что она и он, Артем, чужаки в этой банде, и все это чувствуют. Их терпят, но лишь до поры до времени. Сейчас они выполняют свои обязанности, но при случае обоим найдут замену. И доктор Морт не идиот, чтобы отпустить их на свободу после того, как они узнали и увидели все, что творится на острове. Так что бежать необходимо, но не одному, а с Лилей.
Стиснув зубы, Артем принялся бегать по берегу, чтобы высохнуть и хоть немного согреться. Его лицо было злым и упрямым.
Глава 21. Не дай вам бог сойти с ума
По воскресеньям Морт обычно не совершал обходов, но это не значило, что он бездельничал. О, работы у него хватало. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее впустую. Доктор Морт считал это преступлением против себя самого. Некоторые мечтают о праздности, но не он, только не он!
Оторвав руки от клавиатуры он с наслаждением потянулся. Ему было хорошо в этом кабинете, который как нельзя лучше соответствовал его натуре: толстые-толстые, непрошибаемые стены и полный покой внутри. Безмолвие и одиночество. Работа внешняя и работа внутренняя. Постоянная. Над окружающим миром и над собой.
Еще в довольно молодом возрасте Морт совершил немало открытий, которые могли бы обогатить науку новыми представлениями о психике и мышлении. Однако делиться своими находками с человечеством он не стал, а использовал наработки и методики в личных интересах. И это было правильно. Ведь, найдя сокровища, вы не побежите раздавать их каждому встречному-поперечному, потому что тогда и вам, и другим достанутся только жалкие крохи.
Чем глубже проникал Морт в дебри психологии, тем отчетливее понимал, как зыбка, как условна граница между теми, кого принято считать нормальными, и теми, кого записали в разряд сумасшедших. Не зря воскликнул однажды великий поэт: «Не дай мне бог сойти с ума. Нет, легче посох и сума…» В силу своей гениальности он понимал, что гений — это всего лишь приемлемая обществом форма сумасшествия.
Человеческая психика представляет собой не только довольно сложный, но и крайне капризный инструмент, который в любой момент может выйти из строя. Разум, личность, память, приобретенные рефлексы, накопленный опыт — подобны кабелю, свитому из множества жил. Пока эти проводки связаны вместе и передают сигналы по назначению, кабель функционирует нормально. Стоит же содрать оболочку и расплести жилы либо выдернуть хотя бы одну, как все распадется на разрозненные психические функции, уже не подчиненные единой воле, на клочья обрывочных воспоминаний, на стремительно стирающиеся черты прошлой натуры. Все это, приходя в хаос, превращает человека в совершенно новое существо, которое имеет лишь внешнее сходство с тем, кем он значится по паспорту.