Инга дала несколько распоряжений, после чего оставила медсестер одних. Лилю отвели в душевую на первом этаже, снабдили всем необходимым и сказали, что можно не торопиться.

— Наслаждайся, — подмигнула ей Алла. — Завтра в бой. Крутимся тут как белки в колесе. Стирка, готовка, уборка, процедуры. Скучать некогда.

— Зато есть можно что-угодно, — похвасталась Аня. — И не толстеешь ни на грамм. Никаких диет.

Раздевшись, Лиля сунула ноги в предоставленные ей резиновые шлепки и спрятала одежду в шкафчик, отметив про себя, что неплохо бы постираться. Но чемодан остался за дверью, так что переодеваться было не во что, и Лиля отправилась в душ.

Судя по тому, что кабинок было двенадцать, здесь мылись не только работницы клиники, но и пациенты. Это было неприятно, как будто сумасшествие было заразным и могло передаваться с микробами. Лиля включила душ, направила на себя струю и вскрикнула, таким сильным оказался напор. Соски встали дыбом, кожа покрылась мурашками. Лиля обдала душем живот и инстинктивно втянула его. Моясь снизу, приходилось прикрывать фонтанирующую воду пальцами, чтобы ослабить напор.

Немного напрягало отсутствие занавесок, но это была психиатрическая лечебница, так что здешнюю публику не следовало оставлять без присмотра. Насколько Лиля могла судить по фильмам, сумасшедшие часто пытались покончить с собой. В кино они совершали суицид в душе, перерезая себе вены бритвой.

Проверив, нет ли больше кого-нибудь в помещении, Лиля принялась намыливать волосы. Она лишь дважды сталкивалась с настоящими безумцами, и те произвели на нее самое неприятное впечатление. Когда Лиле было лет семь или восемь, в их доме жила жуткая старушенция, воображавшая себя маленькой девочкой. Соорудив хвостики и натянув гольфы, она могла расчертить мелом классики возле подъезда и пискляво зазывать других девочек поиграть с нею. Сочетание старческих морщин и детских ужимок было до того ужасным, что Лиля испытала огромное облегчение, когда узнала, что соседку упекли в «психушку».

Второй сумасшедший был попросту кретином с непомерно большой, вытянутой огурцом головой. Он вроде был безобидным и никого не трогал, бродя по округе с бессмысленной улыбкой и какой-нибудь яркой цацкой. Проблема состояла в том, что гулять его выпускали в длинной хламиде, которую он имел обыкновение задирать, когда очень хотел понравиться встречным. Мужское достоинство его было таким, что даже взрослых женщин брала оторопь, не говоря уже о Лилиных подружках и ровесницах, которые, зажмурившись, бросались наутек.

«А ведь здесь публика ничем не лучше, — говорила себе Лиля, растирая мыльную пену по телу. — Клиника элитная, но элитных психов не бывает. Они повсюду одинаковые. Нужно будет привыкать. — Вспомнив поцелуй Инги, она вздохнула. — Мне здесь много к чему привыкать придется. Зато две тысячи долларов в месяц. Это по сколько же в день выходит? Почти семьдесят баксов. Где я еще такую работу найду? Смена двенадцать часов, так? Час отработала, пять с половиной долларов накапало. Терпеть можно. Глядишь, еще на третий год останусь. Хотя нет, это уж дудки. Нужно выучиться и самой врачом становиться».

Закончив поливать себя, Лиля пристроила лейку душа на стойку, открыла глаза и увидела перед собой улыбающуюся Аллу. Та держала в руках полотенце, которое до этого висело на стенке кабинки.

— Давай вытру, — произнесла Алла.

— Я сама!

Лиля протянула руку, но сестра отступила, продолжая улыбаться. Ее зеленые штаны и курточка были забрызганы водой.

— Повернись спиной, — предложила она.

— Чокнутая! — процедила Лиля. — Вы все здесь чокнутые!

— С мальчиками вступать в связь строго воспрещено, — пояснила Алла. — Вот и приходится выкручиваться.

— Я Инге пожалуюсь!

— Насмешила! Инга у нас первая озорница.

— Если бы я знала… — Изловчившись, Лиля вырвала полотенце и поспешно закуталась в него. — Ни за что бы сюда не приехала.

Улыбка на губах Аллы погасла.