Не то что бы из-за этого стоило переживать — Нико и не переживал! Просто никак не мог всерьез взяться за дела из-за глухого раздражения, которое не отступало с того момента, как он узнал, что невеста не удосужилась даже остаться на завтрак. Не потребовала его сопровождения. Не намекнула в своей манере на то, как она напугана и что конкретно от него в связи с этим требуется.

Пол дня Нико убеждал себя в том, что он этому факту только рад. А чего переживать? Охрану он ей организовал, Али за ней отправил, расследование ведут, романтическую записку по всем правилам написал… Что еще он может сделать? В конце концов, Соль сильная — посильнее многих — так стоит ли над ней трястись, будто она хрустальная ваза?

Объективно, смысла в его присутствии рядом никакого нет. И то, что она и сама это понимает, не может не радовать.

Вот только почему-то радости мужчина не испытывал.

И, в конце концов, пришлось признать, что он ждал от нее… чего? Он и сам не мог понять. На ее месте он поступил бы так же, так чего он от нее хотел? Какая реакция могла бы его удовлетворить?

Нико сидел над бумагами и, не в состоянии прочитать ни строчки, пялился на дверь. Его мысли были заняты самыми дурацкими вопросами, вопросами, никак не касающимися его работы. От невозможности понять, что происходит, на плечи будто упала бетонная плита. Как правильно реагировать? Что нужно говорить? Как действовать?..

Самым правильным казалось просто заниматься своими делами, но это-то как раз и не получалось. Все-таки серьезные отношения с женщинами — это ужасно…

Это он понял еще в юности, после первого же своего серьезного романа.

Наяна была полной противоположностью Соль. Маленькая, хрупкая, неуверенная в себе девушка, к которой не прилагалось вот вообще никаких инструкций. Совершенно неудобно!

Дальняя родственница — скорее на бумаге, чем по крови — она стала воспитанницей их дома после того, как потеряла родителей, и к дебюту мать забрала ее в главный дом для подготовки к выходу в свет. Она смущалась прямых взглядов, не любила больших скоплений людей и чувствовала себя перед родителями Нико жутко неловко из-за того, что им приходится о ней заботиться.

Стоило Наяне понять, что ее смущение смущает окружающих, она попыталась вести себя увереннее, меньше тушеваться, но получалось у нее все равно плохо, и от того становилось только еще более неловко буквально всем. Кроме Нико. Он и сам был нелюдим. Ему тоже было некомфортно в обществе.

И в какой-то момент они начали постоянно сталкиваться в этом огромном доме. Оба искали тихое место, где никто бы не потревожил, но находили только друг друга. И сами не заметили, как стали проводить с друг другом большую часть времени.

Это было удобно, ведь они совсем друг друга не тревожили, каждый занимаясь своими делами! Это было удобно, потому что их характеры, как поначалу казалось, идеально совпадали.

Нико просто не замечал неловкости Наяны, и от того перед ним она могла не смущаться сделать что-то не так. Даже если бы сделала, Нико бы просто не понял. А если бы понял, то кому, как не ему, войти в положение? Наяна не требовала его внимания или понимания, не ждала от него правильных слов или правильного поведения, и от того Нико было с ней хорошо и спокойно.

Мужчина и сам не понял, как оказался в одном из их мест — в маленьком зимнем саду. Этот сад был построен специально для гостей, поэтому в остальное время домочадцы редко в нем бывали. Он прошел через сад, к дальнему углу, где они устроили себе уютный читательский уголок. Нико тогда притащил письменный стол и пару кресел, Наяна натащила покрывал и подушек и сама приносила закуски, чтобы лишний раз не звать слуг.

Здесь они с Наяной сидели днями на пролет, читая книги и придумывая, как сделать поливочную систему более экономичной или воображали, каким будет будущее, если они когда-нибудь смогут подружиться с людьми с Той Стороны и узнать секреты их достижений в механике.

И со временем Нико начал присматриваться к ней и с удивлением обнаружил. что…

— …Что она женщина!

Лари паскудно улыбался, сидя прямо в кресле Наяны и рассказывал Диесу историю первой любви их друга.

— А до этого он, значит, не замечал? — вскинул брови Хирш и закинул в рот горсть жареных орехов.