— Никогда?

— Никогда.

Офицер немного помолчал, затем подозрительно посмотрел на солдата и уже более доброжелательно спросил:

— Не послать ли вас лучше на фронт? Разумеется, добровольно. Вы семейный человек, стоит ли ломать себе шею из-за какого-то еврея? Пока прибудет комиссия для расследования дела, вы будете уже на передовой. Туда для снятия допроса они не поедут. Хотите?

— Покорнейше докладываю, моя совесть чиста.

— Подумайте хорошенько. Позже я не смогу вытащить вас из этого дела.

Солдат задумался: «Освободишься от встреч с жандармами, но тогда тебя убьют на фронте, а до этого ты не сможешь через день ездить домой».

Подпоручик едва заметно улыбнулся:

— Ну, так что, лучше на фронт?

Солдат быстро замотал головой:

— Нет, прошу покорно, лучше останусь с вами.

Офицер недоуменно пожал плечами:

— Хорошо. Мне абсолютно все равно… подождите в караульном помещении. Я напишу бумагу. Вы проводите задержанного на улицу Силарда Рёкка. Знаете, где это?

— Я из Будапешта.

— Хорошо. Можете идти!

Солдат отдал честь, по-уставному повернулся кругом и вышел из канцелярии.

В караулке он присел на скамейку и закурил. Паренек по-прежнему, согнувшись, сидел в углу, опустив глаза. Солдата взяла на него злость. «Скотина!» Он вздохнул. Собственно, ему было жаль его: «Замордуют ведь парня».

— Очень влетело от господина подпоручика? — шепотом поинтересовался унтер.

— Не за что было. — Солдат пожал плечами, а про себя подумал: «Чтоб ты лопнул». Он был уверен, что стоит ему только высунуться из караулки, как унтер сразу же побежит докладывать об этом офицеру.

— Я сказал господину подпоручику, что я лично не верю, чтобы вы стали связываться с узником гетто.