Его взгляд прошелся по скамьям, и я быстро опустила голову, сосредоточившись на Библии. Я могла только надеяться, что его внимание прошло мимо меня. Если бы он подумал, что я интересуюсь им, он бы только заподозрил неладное. Но если Имоджен действительно искала спонсоров не в тех углах, то ирландская мафия, а точнее глава их клана Девани, были теми людьми, к которым она, скорее всего, обратилась бы. Скрытность дяди Гулливера в отношении принятых им признаний только усилила мои подозрения.

После службы я осталась на своем месте и смотрела, как Лоркан Девани исчезает в исповедальне. Мне пришлось подавить смешок. Неужели он действительно думал, что исповедь улучшит ситуацию? Надеюсь, продажа индульгенций была давно заброшенной практикой в католической церкви, но кто может сказать, когда Гулливер склонился перед толпой?

Я встала и незаметно подошла к кабинке для исповеди. Она была построена из сосны и окрашена в темно-красный цвет, с тремя дверями, каждая из которых была увенчана маленькой крышей. Лоркан исчез за дверью справа. За левой дверью было место для еще одного кающегося, но никто не встал в очередь на исповедь. Возможно, это было неписаное правило, что в день исповеди Лоркана никого не подпускали к исповедальне. Место Гулливера было посередине. Возможно, это была хорошая аналогия для его положения в жизни в целом; он оказался между двумя табуретками. К сожалению, дверь исповедальни распахнулась прежде, чем я успела подойти достаточно близко, чтобы подслушать, и Лоркан вышел. Мой дядя тоже вышел из исповедальни, и оба мужчины уставились в мою сторону — дядя Гулливер с порицающим выражением, а взгляд Лоркана с напряженным любопытством изучал мое лицо. Не отрывая от меня глаз, глубоким голосом он спросил: — Ваша племянница, священник?

— Да, познакомьтесь, пожалуйста, это Эйслинн Киллин. — Он пригласил меня вперед, и я неохотно подошла к двум мужчинам, напуганная пронзительным взглядом мафиози.

— Она похожа на вашу сестру в молодости.

Лоркан знал мою маму? Я послала Гулливеру вопросительный взгляд, но он проигнорировал меня.

— Она унаследовала внешность, но, к счастью, не характер и не греховный нрав.

Я насмехалась. Дядя Гулливер едва знал меня.

Лоркан кивнул. — Приятно познакомиться с вами, мисс Киллин. — Его глубокий говор вызвал не совсем неприятную дрожь у меня по позвоночнику. Он протянул большую, сильную руку, покрытую шрамами. Я немного замешкалась, и его рот дернулся от выражения, которое мне было трудно расшифровать. Мне пришлось отвести взгляд от его слишком пристального взгляда.

В тот момент, когда моя ладонь коснулась его ладони, мой пульс участился, и меня охватило непонятное покалывание. Я быстро отстранилась и слабо улыбнулась ему. — Эйслинн подойдет.

Его губы искривились в том, что я приняла за улыбку, но она так и не появилась. — Тогда Эйслинн.

Гулливер наблюдал за нами как ястреб. Возможно, он не одобрял моего общения с толпой так же сильно, как мама.

— Лоркан, нам нужно выехать в пять, если мы хотим успеть на первую встречу в Содоме, — сказал мужчина-горилла с тяжелым керрийским акцентом. Его светлые волосы были аккуратно подстрижены, и он был сильно накачан. Я бы дала ему около пятидесяти.

Лоркан кивнул и отступил назад, давая мне возможность дышать свободнее. Его присутствие было как тяжесть на моей груди.

— Ты знаком с моей сестрой? — Я проболталась, прежде чем он успел уйти. Не обращая внимания на разъяренное выражение лица Гулливера, я смотрела только на Лоркана. Он коротко сузил глаза и повернулся к Гулливеру с резкой улыбкой, которая совсем не была дружелюбной. — Похоже, Киллины вернулись, чтобы доставить неприятности в Нью-Йорке, а?

Гулливер нервно рассмеялся, его рука сжимала ручку деревянной двери. — Вовсе нет, вовсе нет, Лоркан. Моя племянница здесь, чтобы получить моральные наставления и освежить семейные узы, ничего больше.

— Конечно, — пробурчал Лоркан и, бросив в мою сторону изучающий взгляд, пошел прочь. Мне пришлось бороться с желанием опустить голову.

Как только мы с Гулливером остались одни, он схватил меня за руку. — Ты сошла с ума?

— Я только спросила об Имоджен. Это ведь не преступление, верно?

Гулливер покачал головой, его лицо становилось все более красным. — Не преступление, но глупость. Теперь Лоркан знает, что ты ищешь свою сестру.