– Сара Сидорова! Не, ну вы слышите!? Людям на смех! Тьфу!

– Почему Сидорова?

– Да потому что у ее отца такая фамилия! И у меня такая, и у моего отца, и у деда, и…

– Понял, понял! Но только сейчас берут фамилии матерей тоже. И так как наша Сарочка по маме еврейка, ей будет лучше записаться как Шнеерсон.

Дедушка Яша вспоминает, где у него фиброзно-мышечный полый орган, нащупывает пульс.

– Оля, ты слышишь это? Нет, ну ты слышишь этого старого шизофреника?! Только через мой труп!

– Вы уже столько раз обещали, шо мне пальцев сороконожек не хватит, чтобы посчитать, сколько раз вы уже обещали! – парирует с честью, достоинством и нотками хамства дед Янкель.

На следующий день родители пошли в ЗАГС. Мама с папой люди добросердечные, не любят войн, как вы это уже поняли. Они не желали кого бы то ни было обидеть, они у меня очень мудрые. Работница ЗАГСа дрожащей неуверенной рукой готовится вписать в свидетельство о рождении новое имя.

– Вы уверены? Нет, вы точно этого хотите? Переделывать будет очень долго! Уверены, да???

Последняя буква. Все. Дело сделано.

Отныне для всех я – Фрося Шнеерсон.

Родители подумали, что до школы я редко буду пользоваться своим полным именем, поэтому у меня будет целых семь лет, чтобы научиться жить с этой трудновыговариваемой и такой же труднопереносимой фамилией на нашей наполовину исторической родине. А с именем Фрося мне будет проще, нежели с именем, за которое болел всей душой дедушка Янкель.

Мои дедушки снова вместе за одним столом. Вначале пили от общего горя, но после пятой стопки они решили, что Фрося Шнеерсон – терпимо, а после двадцатой – о, чудо! – сочетание моих имени и фамилии неожиданно стало красивым, оригинальным, а главное – редким. Второй такой во всем мире не найдется!

На рассвете они уснули. Один – лицом в салат, второй – скатившись на газон в обнимку со своим пуделем. Алкоголь консолидирует людей, даже таких разных, как Яков Яковлевич и Янкель Янкелевич.