Через несколько минут я увидел, как две тени проскользнули в небольшом пространстве между гостиницей и лесом. Странно, но ветер и дождь стихли одновременно, как бы изумившись увиденному.
Вдруг раздался мощный и властный голос:
– Жером! Сдавайтесь! Все бесполезно!
Дель Рьеко. Хирш и я обменялись недоуменными взглядами. У нас не было времени на комментарии, потому что дель Рьеко продолжал:
– Выходите из сарая с поднятыми руками! Вы ничего не выиграете, если останетесь там!
Хирш сложил ладони рупором, его огромный кадык выдавался, как никогда.
– Где Шарриак?
– Здесь. С нами. Все в порядке. Выходите.
Хирш швырнул второй бидон. Выстрела не последовало. Тыльной стороной ладони Хирш вытер кровь, сочившуюся из губы.
– Что будем делать?
Я еще пребывал в нерешительности, когда дель Рьеко, находившийся под прикрытием деревьев, выкрикнул последний аргумент:
– Пинетти жив, вы его только ранили.
Хирш отшатнулся и, помотав головой, словно усталая лошадь, прошептал мне в ухо:
– Как это –
Поморщившись, я пояснил:
– Ну да. Но ведь это Шарриак им объясняет, что произошло. Не повезло. Ему бы сидеть в сарае, а нам быть в лесу вместе с ними...
– Погоди, есть же свидетели – ты, Пинетти, раз он жив...
– Вот именно. Не хотел бы я быть на месте моего страхового агента. Надежда на жизнь у нас довольно шаткая.
Шутка вызвала у него улыбку. Я же улыбаться не мог: пульсирующая боль распространялась от скулы до подбородка, похожая на острую зубную. Давненько – со времен моей спортивной молодости – я не получал ударов и уже позабыл, как это больно. Может, сломана какая-нибудь кость.
Двор был довольно узким, так что можно переговариваться на расстоянии. Достаточно крикнуть в стену, и слова отскакивали от нее прямо в уши собеседника. И тем не менее за десять минут ситуация не изменилась. По-прежнему звучало: выходите – нет – вы, идите – нет – вы... Судя по тону, дель Рьеко начинал терять терпение. Сейчас вокруг него собралось, наверное, человек двадцать – из леса доносился возбужденный шепот. Музыкальный финал всем составом.