– Кто, Родион?

Меглин с надеждой поворачивается к Ивашеву.

– Может, он через тебя передал чего? А?

– Вы же знаете. Я б таить не стал. От вас-то. А кто передать должен был?

– Тоже наставник.

– Родион Викторович. Вы один в моем сердце.

– Передал, только я не вижу…

Меглин уходит к фургону. Есеня протягивает Ивашеву визитку.

– Если что-то вспомните – звоните.

– А так? Просто поболтать?

Есеня уходит. Догоняет Меглина.

– У нас нет оснований предполагать, что «Ты меня не поймаешь» хоть как-то замешан…

Меглин хохочет, хлопая себя по ляжке.

– Вот умно! Вот правильно! «Хоть как-то!» Вот ты молодец!

От его смеха ей не по себе, Нестеров озирается от машины, Есеня хочет побыстрее загнать его в фургон, рвет на себя двери, подталкивает его внутрь, а Меглин, перед тем как залезть, вдруг шепчет ей прямо на ухо:

– Я тоже заметил. Осторожней надо! По воздуху уже слушают… Я кровь-то увидел. Только – чья? Да?

Подмигнув ей, он проскальзывает внутрь фургона. Есеня закрывает дверцы. Кинув взгляд через решетку, Есеня видит, что Меглин сгорбился на сиденье, бормочет что-то под нос, постукивает себя по виску. В зеркальце заднего вида Есеня видит, что Ивашев провожает машину взглядом. Как будто почувствовав ее взгляд, поднимает руку и машет ей, прощаясь. Улыбается.

Игла царапает пластик приборной панели, которая уже вся испещрена белесыми полосками. Через лобовое стекло, на другой стороне улицы, ворота школы. Уроки кончились – дети выходят и весело идут в разные стороны. Игла царапает пластик. Пальцы сжимают иглу сильно, белые. Вдруг застыли. Из ворот выходят три девочки, одна из них Маша, дочка Малявина. Болтают. Показывают друг другу что-то на телефонах. Не торопятся. Звонок телефона. Кукольник отвечает, у него голос глухой, напряженный, неразборчивый шепот.