— Потом объясню, — отчего-то разозлилась на нее Вера. — На сегодня ты свободна. Можешь идти домой.

— Вы меня увольняете? — ее глаза стали еще шире.

— Никто не говорит про увольнение, — раздраженно заметила Вера. — Тебя просто отправляют домой. Пока только до завтра.

Обиженно всхлипнув, Наташа схватила свою тряпочную сумочку, валявшуюся на полу в прихожей, запрыгнула в стертые шлепки и, грубо оттеснив округлым плечом обнимающихся Свету со Степашкой, выскочила в коридор.

Осторожно, вдоль стены Вера неловко протиснулась к двери и хотела закрыть ее на замок. Но отчего-то ей стало очень неловко. Ей отчаянно захотелось поскорее уйти из прихожей и запереться в спальне. Она резко развернулась и увидела глаза мальчика, которые смотрели прямо на нее. Таких счастливых глаз она не видела никогда. Только сейчас Вера поняла, как мучилось это крошечное существо все три года. Он всегда помнил родную мать. Помнил и молчал. Он мучился в одиночестве, не предпринимая ни одной попытки найти поддержку с ее стороны. А она наивно полагала, что ее мальчик счастлив. Что ему хорошо рядом с ней. ЕЕ мальчик… Получается, он никогда не был ее. Он всегда был сыном родной матери. Он даже не поделился с ней своим самым большим горем! Отчаяние сдавило сначала челюсти, потом поднялось выше, к самому темечку, обхватив голову ледяными щипцами. Ей стало тяжело дышать.

— Мама, иди к нам! — протянул к ней ручонки малыш.

Вера коротко всхлипнула, сквозь туго скрученное горло в легкие протиснулась скудная порция кислорода и голова закружилась. Словно она залпом выпила бокал шампанского. Перед глазами все запрыгало и закружилось. Счастливые глаза Степашки приближались к ней все ближе, и через секунду она оказалась в самой их глубине. Она почувствовала его родной запах, к которому примешивалось что-то незнакомое, но очень сладкое и приятное, и тоже до боли родное.

Они стояли втроем в прихожей. Обнимались и плакали. Степашка смешно подвывал, утыкаясь горячей мордашкой то в Верино ухо, то в Светино. В один момент Вера почувствовала, как на ее плечо легла еще одна тяжелая рука. Она посмотрела в сторону и увидела Наташу, протиснувшуюся между ней и Степашкой, и теплое дыхание мальчика перестало щекотать ей шею, но это ее нисколько не расстроило. Теперь она были все вместе. Теперь все было на своих местах.

Чуть позже, сидя за столом на кухне Вера узнала о том, что Степашка несколько раз говорил Наташе, что у него есть еще одна мама. Няня не верила ему. Думала, что это очередная фантазия мальчика, в которую поверил и он сам.

— И еще он говорил, что когда-нибудь вы поплывете к ней на белой яхте, — прихлебывая чай, вздохнула няня. — Тогда я точно поняла, что он все придумывает. У Степашки ведь все мечты о каких-то нереальных морских путешествиях.

— Надо же, а я была уверена, что он все забыл, — улыбнулась Вера. — Остались только мечты о море. А оказывается, он собирался в путешествие только затем, чтобы найти свою маму.

Счастливый Степашка сидел вместе с ними. Он сильно волновался и совсем не мог есть. Хотя на столе было много всяких вкусностей. И мама Вера на удивление разрешила ему есть все, что он захочет. Но он ничего не хотел. Из еды. Ему было страшно, что совсем скоро это удивительное единение закончится, все разбегутся по своим делам, и он опять останется наедине со своими детскими страхами и мечтами. Няня Наташа, конечно, очень хорошая, но заменить маму она все равно не может. Точнее, заменить мам. Ведь теперь у него их две. Степашка счастливо закатил глазки к небу и довольно улыбнулся. И сразу две теплые ладони легли ему на голову и потрепали волосы. И он зам жмурился, словно мартовский кот от предвкушения первого тепла.

— Солнышко, а почему ты никогда не говорил мне, что помнишь свою маму? — заглянула ему в лицо Вера.

— Думал, что ты расстроишься, — пожал плечами малыш. — А я не люблю, когда ты расстраиваешься.

— Какой же ты у меня взрослый! — улыбнулась Вера. — Точнее, у нас. Ты у нас совсем взрослый, Степашка. И очень умный.

Света все время молчала. Она не пила чай. Легкий дымок над кружкой постепенно опускался, сникал, обседал на самое дно. Наверное, чай обиделся, что человеку, которому он предназначался, не было до него никакого дела. Света не отводила взгляда от светловолосого мальчика и легкая улыбка не сходила с ее губ.

Вере отчаянно не хотелось уходить. Но она понимала, что должна оставить наедине мать с сыном.

— Света, мне пора на работу, — скрипя сердце, она выдавила из себя улыбку. — Ты не против?

— Конечно, если тебе надо, то иди, — встрепенулась девушка и впервые за долгое время перевела лучистый взгляд на Веру. — Думаю, мы справимся. Правда, Степан?

— Я тоже так думаю, — важно поддержал ее мальчик и серьезно посмотрел на Веру: — Только не допоздна. А то я буду переживать.