Ощущаю странное недоумение, осознавая, что она хочет меня поддержать. После моего возвращения они с Василисой ведут себя в разы лучше. Больше не пытаются мной помыкать или шантажировать, заботливы, как старшие сёстры, хотя из-за всего произошедшего наши отношения остаются неловкими. Мы общаемся через пропасть, которую нам вряд ли удастся преодолеть.

– Мы с Василисой поддержим тебя, сестра. Не бойся выпроводить всех домой, если они тебе не нравятся, – повторяет она, серьёзно глядя мне в глаза.

Я киваю, не зная, что ответить. Открываю рот, чтобы поблагодарить её, чувствуя, что подходящий для этого момент, как нас прерывает один из стражников. Он входит в дом с бердышом наперевес, а его лицо такое бледное, что многие прекращают разговоры и внимательно следят, дожидаясь объяснения.

– Князь, прибыли новые гости! – докладывает он, вытягиваясь в струну перед отцом.

– Ещё кто-то пожаловал? – удивляется князь, беглым взглядом окидывая присутствующих. Все заявленные ранее гости уже здесь. – Пригласи их войти, нечего на холоде гостям ждать.

Я тяжело вздыхаю, вновь укладывая голову на ладонь, вяло наблюдаю за тем, как снег падает с сапог стражника, оставляя тёмные пятна на полу и ковре. В помещение заходит многочисленная толпа, а я продолжаю смотреть в пол. На их сапоги, что тоже в снегу. Гнетущая тишина окутывает праздничное застолье. Я втягиваю носом воздух, отрешённо подмечая, что они принесли с собой запах зимы.

– Прошу прощения за неожиданный визит, князь Дарий, но мы и так неприлично задержались.

Я узнаю низкий голос. Вскидываю голову так резко, что жемчужные рясны звенят, сталкиваются друг с другом. Быстро моргаю, фокусируя взгляд на гостях. Их действительно много. Больше десяти мужчин разного возраста, и с их присутствием помещение начинает казаться тесным.

Декабрь стоит впереди всех, словно глава большой семьи. Он никак не изменился, точно так же, как и улыбающийся Январь подле него. Второй зимний месяц приветствует меня кивком, но Декабрь смотрит только на князя, дожидаясь его реакции.

– Я помню тебя. Дочь моя Яра поведала всё, что случилось, – сдержанно и сухо отвечает отец. Это я рада появлению месяцев, но для остальных они скорее угроза, никто не может знать, ради чего они явились. – Верно ли, что ты сам Декабрь?

– Всё верно.

Со стороны остальных гостей доносятся напряжённые вздохи, но они не смеют начать переговариваться, затаив дыхание, ждут продолжения. Я внимательно оглядываю присутствующих. Улыбаюсь, наблюдая, как Март голодным взглядом оценивает угощения на столах. Рядом с ним невероятно красивый юноша. На вид ему лет пятнадцать, он держит брата за руку и улыбается мне, откидывая назад светлые волосы. Я с сомнением моргаю, не уверенная, встречались ли мы. Нахожу взглядом знакомые рыжеватые волосы, и мне кажется, что это Июнь. Ноябрь беззастенчиво улыбается мне и кивает, будто и не было между нами никаких ссор, а его лисы не пытались меня убить несколько раз. Октябрь рядом с ним улыбается сдержаннее, но тоже кивает. Я проглатываю возмущение, потому что настоящий Исай и Владимир вскакивают на ноги, осознавая, что два месяца очень на них похожи. Василиса тянет их за руки, просит сесть, обещая, что всё объяснит.

– Мы прибыли к тебе ради трёх важных дел, – продолжает Декабрь, а я отвлекаюсь от поиска Февраля, его заметить мне так и не удаётся. Может, он не пришёл? – Нам бы не хотелось мешать вашему празднику, но другого времени мы выбрать не смогли.

– Ради чего вы пришли? – интересуется отец.

– Первое – благодарность твоей младшей дочери Яре за то, что сумела восстановить круговорот года и вернуть всё как было.

На этих словах все месяцы, кроме Декабря, поворачивают головы ко мне. Присутствующие гости повторяют за ними, и моё лицо горит под всеобщим вниманием.

– Второе – прощение, – продолжает Декабрь и делает шаг в сторону, хмуро смотрит на своих осенних братьев.

Ноябрь и Октябрь выходят вперёд и теперь, к нашему всеобщему замешательству, кланяются мне, отцу и сёстрам. Василиса и Мира чуть не подскакивают на своих местах.

– Мы должны извиниться за то, что ввели тебя, князь Дарий, и всю твою семью в смятение. Лгали, прикидываясь теми, кем не являемся, и зря обнадёжили твоих старших дочерей, Василису и Миру, – без запинки, заученно выдаёт Исай, чем вызывает довольную, больше похожую на оскал, улыбку у Января. Не удивлюсь, если это под его присмотром Ноябрь и Октябрь раз за разом повторяли сказанные строчки, чтобы суметь выдавить правдоподобное признание.

– Если дочери мои примут извинения, то и я в обиде не буду, – ставит условие отец после продолжительного молчания.