— Извините, что спрашиваю: а где ее отец?

— Умер.

— Простите мою бестактность.

— Да ладно. Он и отец-то ей постольку-поскольку, и женаты мы с ним не были. Тем не менее повторяю: мне надо, чтобы этот человек был остановлен во что бы то ни стало.

Я не ответил. Она рассержена и напугана (вон руки все еще трясутся от шока). Ладно, можно будет поговорить утром. Я сказал, что могу остаться, если ей от этого как-то легче. Ребекка поблагодарила и постелила мне на диване в гостиной.

— А пистолет у вас с собой есть? — спросила она, прежде чем подняться к себе в спальню.

— Есть.

— Вот это хорошо. Если он вернется, стреляйте не раздумывая.

— Это уже дополнительные деньги.

Она посмотрела на меня, как будто прикидывая степень моей серьезности. Сейчас, чего доброго, полезет в кошелек за оплатой.

Стекольщик прибыл в восьмом часу. Оглядел сиротливое ложе в гостиной, расхлестанное окно, потом меня, и четко все понял: налицо семейная драма.

— Ничего, бывает, — заговорщически шепнул он. — Они, дело такое, иной раз кидаются, но попасть-то на самом деле не норовят. Хотя надежней все же пригнуться — целей будешь.

Я его поблагодарил: совет в любом случае дельный. Ребекке стекольщик учтиво кивнул и продолжил заниматься своим делом.

Когда он управился, я вслед за «Хёндэем» Ребекки поехал в школу, куда она отвезла Дженну, затем проводил ее до офиса. Работала Ребекка в пяти минутах от дома на Уиллард-сквер, возле стыка Пиллсбери и Пребл. Мне она сказала, что до обеда думает находиться в офисе, а затем днем ей предстоят выезды по показу недвижимости. На моих глазах она вошла в здание. Всю дорогу я держался за ней на почтительном расстоянии. Ее преследователя я пока не увидел ни разу, но при этом не хотел, чтобы он заметил меня с ней, во всяком случае пока. Пусть еще раз приблизится, чтобы я был уже начеку. Хотя при должной сноровке он срисует меня без труда. Сам я уже смирился с тем, что для нужного исхода дела придется привлекать кое-кого со стороны.

Пока Ребекка трудилась в офисе, я съездил обратно в Скарборо, выгулял и покормил Уолтера, принял душ и переоделся. Сменив свой «Мустанг» на двухдверный «Сатурн», заехал в «Фолиз бейкери», что у Первой магистрали, взял там кофе с плюшкой, позавтракал и направился обратно в сторону Уилларда. Автомастерская Вилли Брю в Куинсе специально припасла этот двухдверник для меня и уступила мне его по цене не дороже комплекта покрышек. Иметь в гараже такой резерв весьма полезно, но вот ездить на нем — все равно что на тракторе.

— У тебя здесь что, ежик помер? — спросил я у Вилли, когда он впервые представил мне эту колымагу в качестве запасного варианта (если соглашусь, конечно).

Вилли сделал вид, что принюхивается.

— Н-да, сыровато в салоне, — признал наконец он. — Так что, может, он перед смертушкой еще и опростался. Ну так ты возьми да кинь его трупик вместо коврика, при такой-то цене бросовой.

Насчет цены он прав, однако все равно разъезжать на таком реликте как-то неловко. Хотя если уж на то пошло, «Мустангбосс-302» шестьдесят девятого года тоже не был образцом конспирации. Тут любой, даже самый недалекий преступник глянет в зеркало и смекнет: «О. Это не тот самый тихоход „прощай молодость“, что меня уже битый час пасет? Ба, да это никак хвост!»

Я отметился звонком Ребекке, после чего решил прогуляться по Уилларду — малость развеяться, а также убить время. Диванчик с прохватывающим от разбитого окна сквозняком полноценному сну ничуть не способствовал. Даже после душа в голове все еще стоял легкий сумбур.