— Не Седрик. — Я кивнул. — Люди там преданы нашей семье, но они чувствуют, что он предал их, уйдя и не вернувшись. Я послал нескольких людей впереди нас, но если мы хотим что-то выяснить, не можем действовать как агрессоры. Скорее всего, они ненавидят нас за смерть Шеймуса, но ничего не могут поделать, потому что мы все еще Каллаханы. Мы узнаем то, что нам нужно, никого не убьем и улетим домой.

— Говорит человек с проблемами управления гневом.

— У меня нет… — Я остановился, когда она усмехнулась. — Если бы люди не выводили меня из себя, не было бы причин для гнева.

— В любом случае, — сказала она, закатив глаза, — мы едем на твою родину. Будем милы с местными жителями, и что, они просто сдадут нам Брайаров?

— Да.

— У нас есть минут десять, прежде чем один из нас сорвется.

МЕЛОДИ

В тот момент, когда мы вышли из самолета, я почувствовала, как тело Лиама напряглось при виде не одного, а пяти потрепанных старых автобусов, припаркованных перед нашими Рендж Роверами. Мы вылетели из Дублина в Хиллсайд на самолете поменьше, чтобы сократить время в дороге и сохранить наше местоположение в секрете до прибытия. Частное пастбище, на котором мы приземлились, было не таким уж частным.

Дилан, Антонио, Монте и Федель выглядели так, словно стояли на коленях и пытались притвориться, что это не так.

Они убьют кого-то, если продолжат стоять в таком напряжении.

Почему только у меня появилось желание улыбнуться? Мы не хотели начинать войну, но стрелять в ирландцев — это то, что мы, итальянцы, делали…. или, по крайней мере, то, что делали Джованни. Орландо говорил, что это все равно что усмирить дикую собаку.

— Старина Дойл, — позвал Лиам, когда мы подошли к волосатому мужчине, который стоял, прислонившись к автобусу, и курил трубку.

Старик Дойл выглядел ненамного старше Седрика. На самом деле он был так молод, что выглядел так, словно у него только сейчас начали появляться седые волосы, которые вплетались в рыжевато-каштановые. Однако у него была густая борода, и мне ничего так не хотелось, как прижать его к себе и сбрить ее с его лица.

Он не ответил, просто курил, как будто у нас было все время в мире для его глупостей. Один из его людей — догадался я — шагнул вперед, загораживая мне вид на непрерывно курящего идиота.

Он посмотрел на меня, прежде чем повернуться к Лиаму.

— Добро пожаловать в Ирландию, ты, cocktrough bellgeg caffler¹⁰. — Он плюнул нам под ноги. — А теперь забирай свою чертову итальянскую пизду и свою чертову семью и убирайся из нашей страны.

Я просто разразилась хохотом, напугав их всех. Повернувшись к Лиаму, который, должно быть, прикусил язык, я покачала головой.

— Когда я сказала «у нас есть десять минут», я, очевидно, имела в виду пять, — сказала я, поворачиваясь лицом к ходячему мертвецу.

Я всегда носила каблуки, потому что так было легче угрожать людям, когда тебе не нужно было смотреть вверх, однако, сейчас я не могу ходить на каблуках, и мне придется смотреть на волосы в носу этого старика.

— Назови меня пиздой еще раз, и я клянусь: я вытащу твой язык из твоей задницы… Так что убери это дурацкое выражение со своего лица и неприятный запах изо рта и отвали, потому что мы оба знаем, что ты ни хрена не умеешь, — сказала я ему.