– Здрасьте, теть Ир, – поздоровалась с ней Зоя.
– Здравствуй, Зой. Твой экземпляр? – спросила женщина кивнув на Мишку.
– Да. Это Мишка, наш друг.
– А что, он у вас в школу не ходит?
Мишка слегка расслабился, ощутив себя свободным от цепких лап коршуна. Пришел черед Зои. Он тем временем, мог незаметно ретироваться.
– А ну, заходите оба, нечего на пороге толпиться, – пригласила их женщина.
Мишка неуверенно скукожился, но Зоя двинула ему по плечу, что он тут же опомнился и вошел внутрь.
– Теперь рассказывайте, – попросила женщина, ставя пакет и сумку на прихожую.
– Да что рассказывать-то? Нормально все, – мялась Зоя. Парню стало жалко Зою, он глянул на нее с пониманием и полный решимости помочь, но та скорчила такую рожу, что тот быстро отвернулся и ему уже стало жалко себя.
– Значит, Таисии не было в школе? – спросила ее мать.
– Почему не было? Была она, – вступилась девочка. – Она до сих пор там, готовится к новогоднему спектаклю.
– Спектаклю? – удивилась мама. – Она мне ничего об этом не говорила.
– Так мы сами только узнали, – нездорово посмеивалась Зоя. Ей было уже совсем не по себе. – А ты чего не репетируешь? – бросила она Мишке. – Тебя уже заждались там.
Мишка ошарашено округлил глаза.
– Так, театралы, хватит с меня спектакля, – резко оборвала мама. – Я сейчас иду на кухню, ставлю чайник, а вы моете руки и за стол. А там все, как на духу. Или я звоню в школу, – добавила она, прежде чем кто-то из ребят успел возразить.
7
Таисия открыла глаза. Укутавшись в одеяло, она лежала лицом к стене. Она не представляла сколько проспала, и даже не помнила как уснула. Голова гудела, будто это было очень давно. Таисия широко и протяжно зевнула, так что на глаза выступили слезы, покрыв их тонкой мутной пленкой.
Протерев их, она вновь посмотрела на блестящую обивку вагона, в котором, сквозь блики, видела свое мутное отражение. Взгляд скользнул по гладкой лакированной поверхности и, зацепившись за что-то шероховатое, не сразу остановился. Это было похоже на то самое пятно, что так нелепо смотрится на белоснежной блузке, или затяжка, оставленная на кофте. Это не бросалось на глаз с первого взгляда, но попавшись – не отпускало, и все время притягивало к себе все внимание. Таисия пригляделась – что-то было нацарапано словно гвоздем. Облицовка больше не казалась гладкой. Кто мог такое сделать? И зачем? Это было так глупо и неприятно. Таисия невольно пригляделась к надписи, ожидая увидеть банальные ""здесь был…"" или "кто-то плюс кто-то равно любовь". Но вместо этого панель украшала броская и поучительная надпись ""не чавкай"". Девочка фыркнула. Теперь это казалось ей еще более глупым чем до этого.
Она представила себе эту нелепую картину, как кто-то чавкает, а тот другой его поправляет, увековечивая свое наставление. Она так отчетливо себе это представляла, что это чавканье никак не выходило у нее из головы и уже разнеслось по купе. Таисия замерла. В мутном отражении она заметила легкое движение за спиной. От неожиданности по телу прокатился холод. Она резко повернулась и, подскочив, села, удивленно глядя на гостя. На диване, напротив, расположился мальчик лет семи. Он не смотрел на девочку, увлеченно расправляясь с мандаринами. По ногам Таисии пробежали мурашки. Запах напомнил ей того странного господина, встретившегося ей по пути. Вряд ли в этом было что-нибудь необычное, ведь мандарины везде пахнут одинаково. Но было еще что-то такое, от чего хотелось снова и снова втягивать раздувшимися ноздрями душный воздух вагона, ради каких-то редких ноток вмешанных в него.
Таисия снова ощутила тот далекий аромат Рождества, с легким горьким привкусом, прерываемый этим глупым чавканьем.