День в школе прошел с особым наслаждением. Свет казался ярче, стены и окна – светлее и чище. Даже воздух был другим. Она вернулась, и все вокруг шло своим чередом. Лишь Мишка заворожено смотрел на нее. Она чувствовала его взгляд – он был теплым и ласковым. Сегодня он ничуть не раздражал, наоборот – был приятен.

Медленно подступал вечер. Он заглядывал в окна, заставляя их зажигаться ярким золотым светом, рассеивая тени по мокрым тротуарам и земле. Урок за уроком пролетали. Звонки, словно будильники – отрывали от мыслей, опять и опять, бесконечное количество звонков. Мишка по-прежнему сидел молча. Он не бросал записки, не играл с телефоном, не вставлял нелепых реплик в монолог учителя. В общем, вел себя совершенно в несвойственной себе манере.

И снова звонок, прерывающий мысли. Опять быстро собраться и идти, инстинктивно следуя за толпой. На этот раз они с Мишкой столкнулись в дверях. Сперва плечами, потом взглядом. Она невольно улыбнулась, он сделал тоже самое, только более неловко и, пропустив ее вперед, пошел рядом.

– Мы к тебе вчера заходили, – сказал он, чувствуя, как сохнут его губы.

– Я знаю, мне Зоя уже рассказала.

– У тебя мама – ну прям, мастер допроса.

– Это она тебя еще не пытала, – они засмеялись, после чего настала мучительно долгая пауза.

– А я ведь не просто так к тебе заходил, – признался он.

– Да? А зачем же?

– Извиниться хотел.

– Можешь сделать это сейчас, – предложила она.

– Конечно могу, – Мишка немного сконфузился, но быстро продолжил. – Повел себя как идиот. Не хотел тебя обидеть.

– Ладно, что было – то было, извинения приняты.

– Значит – ты не злишься на меня?

– Выходит, что не злюсь.

– А в кино со мной пойдешь?

– Посмотрим, может и пойду.

Она улыбнулась, парень выдохнул. Стало легко. Они стояли друг напротив друга, не замечая, как опустели коридоры, и создавшаяся пауза ничуть их не смущала. Только звонок, резкий и протяжный, прервал их радостное молчание, напомнив, что пора бежать.

Последние уроки быстро пролетели. Дождь барабанил по окнам и крыше. В прозрачном осеннем воздухе блестели тротуары. Капли рисовали круги на лужах, разбивались о зонты прохожих и оставляли темные пятна на одежде. Таисия попрощалась с Зоей и Мишкой – друзья разошлись по домам. Как хорошо, что я вернулась, думала она, проходя мимо серых домов и вдыхая прохладный, полный жизни, воздух. Во многих окнах уже горел свет, в том числе и ее собственных. Свет в них был теплым. Он как маяк вдали светился надеждой, пока маленький огонек в сердце дрожал на ветру. Капли текли по лицу. Холодные, вместе с мурашками, они заползали за шиворот. Вдруг, над головой раздался крик. Он прокатился по воздуху и дрожью пробежал по телу девочки. Она подняла голову – белым пятном в темном небе кружил буревестник. Его крик был похож на нежное пение. Таисия знала, что это пение было обращено к ней. Она заворожено следила за его полетом. Буревестник опустился совсем низко, пролетая мимо подъездов и окон домов, голых веток деревьев. Он проплыл в воздухе так близко, что, казалось, Таисия увидела свое отражение в его черных как ночь глазах. Затем он снова поднялся в небо, до Таисии донеслась его прощальная трель, и он исчез. Она помахала ему вслед и вошла в подъезд. Странное нетерпение и радость трепетали в ней. Не дожидаясь лифта, она поднялась по лестнице. Сердце стучало и прыгало. Его стук отдавался в ушах, вместе с мягким топотом ее ног по ступеням. Щеки горели, горело уши и лицо, еще минуту назад холодное от дождя. В глазах мелькали цифры – номера квартир, и двери, за каждой из которых скрывалась своя жизнь, маленький уголок счастья или одинокого горя, тепла и уюта или пустые безжизненные стены. И лишь одна дверь, от которой усиливалась дрожь, и тепло волной хлынуло внутри Таисии. Она замерла и, словно по команде, замер мир вокруг – и стрелки часов и дождь, все остановилось и следило за ней. Щелкнул замок, дверь отварилась. Потертый кожаный чемодан стоял открытый посреди прихожей. Щелкнуло внутри. Стрелки часов сорвались с места и вновь зашагали, ведя за собой жизнь.