Сталин признавал, что у Мао есть и энергия, и ресурсы, особенно людские ресурсы, для того, чтобы значительно расширить границы коммунизма в Азии. Не желая подрывать собственную власть, Сталин принял решение не создавать азиатский Коминформ, который снабдил бы китайского лидера официальной паназиатской структурой, а вместо этого выделять Мао отдельные страны таким образом, чтобы он, Сталин, оставался главным хозяином. На второй встрече во время визита Мао в Москву Сталин поручил ему присматривать за Вьетнамом.
До тех пор Сталин мало интересовался Вьетнамом. В 1945 году, когда лидер вьетнамских коммунистов Хо Ши Мин поднял восстание против французского колониального режима и объявил о создании Временного правительства, Москва даже не побеспокоилась ответить на его телеграммы. Но, даже не доверяя Хо до конца, Сталин радикально изменил свое отношение к нему, как только Мао пришел к власти и китайские войска подошли к границе Вьетнама в конце 1949 года. 30 января 1950 года, когда Мао находился в Москве, Сталин признал режим Хо через несколько дней после того, как это сделал Мао. Отсутствие общей границы с Вьетнамом мешало Сталину командовать им, тогда как Китай мог поставлять оружие, товары и инструкторов через свою границу с Вьетнамом (и Лаосом). Поручив опеку Вьетнама Мао, Сталин получил возможность проникнуть во Вьетнам и порадовал Мао, в то же время переложив на Китай огромные расходы по поддержке индокитайских повстанцев.
Мао и прежде пытался взять вьетнамцев под свою опеку. Хо жил в Китае более десяти лет, включая яньаньский период, и бегло говорил по-китайски. Мао тренировал, финансировал и вооружал вьетнамцев, но, когда, получив контроль над границей с Вьетнамом, в конце 1949 года разработал план послать в страну китайские войска, Сталин велел ему притормозить. Сталин хотел сначала захватить все бразды правления.
Хо Ши Мина через Пекин привезли в Москву, подгадав его неожиданное появление к прощальному обеду, который Сталин дал в честь Мао в Кремле 16 февраля 1949 года. Сталин сообщил Хо, что помощь Вьетнаму и все расходы на нее возложены на Китай. Хо стал единственным иностранным коммунистическим лидером, с которым Мао в той поездке дозволили провести настоящие переговоры. Оба они вернулись в Китай одним и тем же поездом, который сопровождали два других. Впереди шел эшелон с советскими летчиками, направляющимися защищать Шанхай и прибрежные китайские города, а позади — эшелон с Миг-15С.
Теперь Мао лично отвечал за все, что происходило во Вьетнаме, — от большой стратегии до деталей военных операций. Первая задача состояла в том, чтобы связать базу вьетнамских коммунистов с Китаем, как это было у КПК с СССР в 1945–1946 годах. На территории Китая уже в августе 1950 года было закончено строительство шоссе к границе. Это позволило вьетнамцам в течение двух месяцев выиграть ряд решающих сражений — вошедших в историю как приграничная операция, — в результате которых французская армия потеряла контроль над границей с Китаем. И во Вьетнам хлынула помощь из Китая. 19 августа 1950 года Мао сообщил сталинскому эмиссару Павлу Юдину о том, что собирается подготовить 60–70 тысяч вьетнамских солдат. Именно благодаря крепкому тылу и поставкам из Китая вьетнамцы могли сражаться двадцать пять лет и победить сначала французов, а затем американцев.
Большую часть того периода тяжесть военных поставок в Индокитай почти полностью лежала на плечах Китая и не приносила Мао никакой пользы. Когда первый эмиссар Французской компартии прибыл во Вьетнам и предложил помощь французских коммунистов, Лю Шаоци сказал Хо Ши Мину: «Не тратьте время попусту. Не связывайтесь с медицинской помощью. Это можем сделать мы. В конце концов, китайцев 600 миллионов…»
Очень скоро Мао предпринял попытку «маоизировать» своего клиента, навязав в 1950 году ненавистную земельную реформу, в ходе которой китайские советники даже председательствовали на судах по сфабрикованным обвинениям, приговаривавшим вьетнамцев к смерти в их собственной стране. «Выдающийся поэт» Вьетнама То Хыу воспел роль Мао в на удивление откровенных виршах:
Несмотря на то что некоторые вьетнамские руководители энергично-возражали против навязанной Мао земельной реформы, Хо Ши Мин оказал очень слабое и запоздалое сопротивление попыткам превратить вьетнамскую революцию в двойник китайской.
С сентября по октябрь 1950 года Мао уделял меньше внимания военным операциям во Вьетнаме, сосредоточившись на гораздо более масштабной войне на другом клочке земли, который Сталин ему выделил, — в Корее.
Корея, в начале века аннексированная Японией, была в 1945 году разделена посередине, вдоль 38-й параллели. В конце Второй мировой войны СССР оккупировал северную половину, а США — южную. После предоставления официальной независимости в 1948 году Северной Кореей стал управлять коммунистический диктатор Ким Ир Сен. В марте 1949 года, когда маоистские армии были близки к победе, Ким приехал в Москву, надеясь убедить Сталина помочь ему захватить Юг. Сталин сказал «нет», поскольку не хотел конфронтации с Америкой. Тогда Ким обратился к Мао и месяц спустя послал заместителя министра обороны в Китай. Мао дал Киму твердое обещание, сказав, что рад помочь, но придется подождать, пока он захватит весь Китай. «Было бы гораздо лучше, если бы правительство Северной Кореи начало крупномасштабное наступление на Юг в первой половине 1950 года, — сказал Мао, многозначительно добавив: — Если возникнет необходимость, мы тайком предоставим вам китайских солдат». У корейцев и китайцев черные волосы, пояснил Мао, американцы их не различат, они ничего не заметят.
Мао поощрил Пхеньян вторгнуться в Южную Корею и помериться силами с США и добровольно предложил китайскую живую силу — еще в мае 1949 года. На том этапе он говорил о тайной отправке китайских войск под видом корейцев, а не об открытом столкновении Китая с Америкой. Однако во время визита в СССР Мао передумал. Он решил бороться с Америкой открыто, ибо только с помощью такой войны мог вырвать у Сталина все необходимое для создания собственной военной машины мирового уровня. Задумка Мао вылилась в сделку: китайские солдаты будут сражаться с американцами за Сталина в обмен на советские технологии и снаряжение.
Сталин получал доклады о страстном стремлении Мао начать войну в Корее как от своего посла в Корее, так и от связного с Мао. В свете вновь открывшихся обстоятельств Сталин начал пересматривать свой отказ Киму, желавшему оккупировать Юг.
Ким побудил Сталина к действию. 19 января 1950 года советский посол в Пхеньяне Терентий Штыков доложил, что Ким взволнованно сказал ему: «Теперь, когда Китай заканчивает свое освобождение, на очереди стоит освобождение корейского народа на юге страны». Ким считает, что ему «нужно вновь побывать у товарища Сталина и получить указание и разрешение на наступательные действия…». Ким добавил, что, если нет возможности встретиться с товарищем Сталиным сейчас, он попытается встретиться с Мао. Он особенно подчеркнул, что Мао пообещал оказать ему помощь после завершения войны в Китае. Разыгрывая «карту Мао», Ким сказал Штыкову, что у него есть и другие вопросы к Мао Цзэдуну, особенно вопрос об организации Восточного бюро Коминформа (и никакого упоминания о необходимости разговора на эту тему со Сталиным). То есть Ким сообщал Сталину, что Мао жаждет оказать ему военную помощь и что если Сталин не намерен поддержать вторжение, то он (Ким) обратится к Мао напрямую и будет ему подчиняться.
Одиннадцать дней спустя, 30 января 1950 года, Сталин телеграфировал Штыкову передать Киму, что «я готов помочь ему в этом деле». Это первое документированное свидетельство согласия Сталина на начало войны в Корее. Он изменил свою позицию из-за Мао, обладавшего решающим преимуществом — неисчерпаемыми людскими ресурсами. Когда через два месяца Ким приехал в Москву, Сталин заявил, что международная обстановка «изменилась достаточно для того, чтобы предпринять более активные меры для объединения Кореи». Далее он ясно дал понять: это произошло потому, что китайцы теперь могут уделить больше внимания корейскому вопросу. Остается одно жизненно важное условие — поддержка Пекина в этой войне. Ким «должен положиться на Мао, который прекрасно разбирается в азиатских делах[106].
Война в Корее с участием китайцев и корейцев дала бы Советскому Союзу неисчислимые преимущества: проверку в полевых условиях собственного нового оружия, особенно реактивных Мигов, американских технологий и доступ к некоторым из них, а также ценную информацию о США. И Китай, и Корея всецело зависели бы от советского оружия, так что Сталин мог точно регулировать степень участия СССР. Более того, он мог опытным путем проверить, как далеко способна зайти Америка в войне против коммунистического лагеря.
Однако для Сталина главная привлекательность войны в Корее состояла в том, что многочисленные китайцы, коих Мао жаждал использовать, могли отвлечь на себя столько американских войск, что баланс сил мог измениться в пользу Сталина и он осуществил бы свои планы. А в его планы входил захват европейских стран, среди них Германия, Испания и Италия. Одним из сценариев, обсуждаемых Сталиным во время корейской войны, была воздушная атака на американский флот в международных водах между Японией и Кореей (по пути в Инчхон в сентябре 1950 года). В действительности 5 октября 1950 года Сталин сказал Мао, что данный период открывает уникальные и скоротечные возможности, поскольку две крупных капиталистических страны, Германия и Япония, сошли со сцены как военные державы. Обсуждая вероятность третьей мировой войны, Сталин сказал: «Должны ли мы этого бояться? По моему мнению, не должны… Если война неизбежна, пусть она начнется сейчас, а не через несколько лет…»[107]
Мао неоднократно напоминал Сталину о своих возможностях, дабы подчеркнуть свою полезность. 1 июля 1950 года, через неделю после того, как северяне вторглись в Южную Корею, и задолго до того, как туда вошли китайские войска, он велел Чжоу передать русскому послу: «Теперь стране следует энергично наращивать авиацию и флот», многозначительно добавив лично для Сталина: «Дабы нанести сокрушительный удар… вооруженным силам США». 19 августа 1950 года Мао сам сказал сталинскому эмиссару Юдину, что Америка может прислать от тридцати до сорока дивизий, но китайские войска всех их «перемелют». То же самое он повторил Юдину неделю спустя. 1 марта 1951 года в послании Сталину он несколькими бросающими в дрожь словами подвел итог своему плану корейской войны: «Вести ее несколько лет, истребляя сотни тысяч американцев».
Поскольку Мао готов был предоставить солдат, Сталин, безусловно, хотел войны с Западом в Корее. Когда 25 июня 1950 года Ким вторгся в Южную Корею, Совет Безопасности ООН быстро провел резолюцию, обязывающую войска ООН поддержать Юг. Посол Сталина в ООН Яков Малик бойкотировал работу Совета с января, якобы из-за того, что Тайвань занимал в нем место КНР. Все ждали, что Малик, не покинувший Нью-Йорк, вернется в зал заседаний и наложит на резолюцию вето, но этого не произошло. Малик действительно запросил разрешения вернуться в Совет Безопасности, но Сталин позвонил ему и приказал не возвращаться. Отказ СССР наложить вето на резолюцию озадачил наблюдателей, поскольку вроде бы был упущен случай заблокировать вовлечение Запада в корейскую войну. Однако если Сталин решил не пользоваться своим вето, то только по одной причине: он не хотел, чтобы западные войска остались в стороне. Он хотел видеть их в Корее, где, благодаря ошеломляющему перевесу в живой силе, Мао действительно мог бы их «перемолоть».
Теперь Сталин был заинтересован в том, чтобы подчинившийся ему Мао взял под шефство Кима, но, однако, этот случай сильно отличался от ситуации с Вьетнамом. Из-за непредсказуемых последствий схватки с США Сталину понадобилась дополнительная власть. Ему необходима была полная уверенность в том, чтобы до перехода в руки Мао Ким ясно понял: абсолютный глава — он, Сталин. Поэтому, несмотря на то что 30 января 1950 года, когда Сталин дал Киму согласие на развязывание войны, а Мао находился в Москве, Сталин ни словом не обмолвился об этом Мао и приказал Киму китайцев не информировать. Сталин вызвал Кима в Москву только в конце марта 1950 года, после отъезда Мао. Сталин детально проработал с Кимом военные планы, а на последней встрече в апреле 1950 года предупредил Кима: «Если вы получите в зубы, я и пальцем не пошевелю. Всю помощь вам придется просить у Мао». С этим дружеским напутствием Ким был передан под опеку Мао.
13 мая 1950 года русский самолет доставил Кима в Пекин. Ким сразу отправился к Мао объявить, что Сталин дал добро. В половине двенадцатого ночи Чжоу отправили к советскому послу Рощину за подтверждением. Наутро пришло высокопарное послание от Сталина: «Северная Корея может переходить к активным действиям; однако этот вопрос следует обсудить… лично с товарищем Мао». На следующий день (15 мая) Мао пообещал Киму полную поддержку: «Если американцы примут участие… [Китай] поможет Северной Корее собственными войсками». Мао изо всех сил пытался исключить участие русских войск: «Поскольку Советский Союз связан с Америкой демаркационным соглашением по 38-й параллели [разделяющей Корею], [ему] было бы «неловко» принимать участие в военных действиях, но Китай такими обязательствами не связан, а потому может оказать северянам полную поддержку». Мао предложил сразу же развернуть войска на корейской границе.