— Значит, у вас не молитвенный дом, а притон? Давно занимаетесь кражами?

— Впервые нечистый попутал.

— Как же он вас «попутал»?

— Жаден Гуреев. Ох, жаден. Даже Борис Матвеевич как-то сказал, что неплохо бы проучить его.

— Значит, вы последовали его словам?

— Они послужили толчком.

— Много вещей вывезли?

— Одних ковров семнадцать штук.

— Борис Газарх знал, что вы ограбили его брата?

— По-моему, догадывался.

— Вы знали Заурума Шарфа?

— Не очень близко.

— Неправду говорите, гражданин Тауб. Вот письмо Шарфа к жене. Она передала его нам. Послушайте: «…Идет уже третий месяц, как я здесь, а все еще хожу без работы. Боюсь умереть с голоду. Лариса, меня сбил с толку подлец Тауб. Ты знаешь его. Никак не могу понять, как окрутил он меня. Да что поделаешь?..» А вы говорите, что плохо знали Шарфа, — Новягин отложил письмо в сторону.

— Странные пошли люди. Этот Шарф — человек образованный, институт окончил, а как попал по глупости в беду, так сразу Тауб виноват.

— Вы ведете среди молодежи вредную пропаганду. Толкаете молодых людей на скользкий путь. Когда-то вы жили в Иране. Забыли, каким прибыли сюда? Забыли заботу Советского государства?

— Гражданин начальник, я никого не подстрекал. Кто просил совета, тому я говорил, что думаю. Но никаких своих мыслей не навязывал. Может, я ошибался, не знаю.

Тауба увели.

Подполковник Новягин вызвал Газарха-Гуреева, холодно сказал ему:

— Вы просили принять вас. Слушаю.

— Гражданин начальник, вы заставили меня вспомнить о всех моих преступлениях. Да, моя жизнь прошла в ненависти к Советской власти. И в страхе перед ней. В двадцатые годы я не жалел средств, лишь бы ее свергли. В Китае тоже не сидел сложа руки. Ну и все прочее. Я попросил принять меня, чтобы задать один вопрос. Меня расстреляют?